Не было мыслей, не былой грусти и раскаянья. Она превратилась в абсолютно бездумный кусок плоти, требующей все большего и большего. Каждый удар его бедер, каждый ее вскрик. Огонь между их телами разгорался все жарче, оплавляя острые их углы, чтобы потом сплавить воедино.
Скабиор вдруг перестал ее целовать. Она недоуменно открыла глаза, потому что на миг почувствовала себя потерянной, без прикосновения к его губам. Легкая боль появилась на краю ее затуманенного страстью сознания. Егерь был где-то внизу и он кусал ее грудь сквозь ткань блузки с хищным остервенением. Гермиона встретила его пылающий взгляд…человека ли? Но все эти короткие обрывки мыслей унеслись со следующим столкновением их тел, которое выбило из нее остатки разума. Она опять нашла его губы, чтобы продолжать пить с них одурманивающее наваждение, и снова насаживаться на егеря и соскальзывать тонким слоем щёлка по его бедрам.
Каждое следующее движение перестало приносить облегчение, и стало наоборот — остро почти до боли. Тело требовало полного единения, без каких-либо преград, оно рвалось почувствовать его внутри, Гермиона сдалась. Сделав над собой неимоверное усилие воли, девушка выхватила из ручных ножен палочку и направила ее себе в бок, особо не целясь. Заклинание Самоудовлетворения слетело с ее губ ровно в тот момент, когда они вновь столкнулись.
Гермиона коротко вскрикнула и рухнула вниз, головой на плечо егеря. Сквозь дымку оргазма, она услышала его шепот:
— Маленькая хитрая ведьма! Я мог бы и сам.
Она еле слезла с него, почти упав на плед, перекатившись на спину и судорожно пытаясь восстановить дыхание. Блаженная истома растеклась по ее телу, о других жидкостях она предпочла и не думать. Ведьма закрыла глаза и услышала, как егерь со смешком произносит Очищающее.
Несколько минут спустя, когда она смогла вновь дышать и даже что-то думать, Герми резко распахнула глаза. Ночь почти закончилась, небо начало светлеть, от синего переходя к едва алому на Востоке. Вершины гор вновь появлялись из темноты сизыми силуэтами.
Она замерла, не в силах повернуть голову и увидеть там этого. Ни разу в своей жизни, никогда и ни с кем — она не теряла рассудок подобным образом. Животная страсть, у которой она пошла на поводу, испепелила ее, и теперь она лежала жалкой кучкой пепла. Ведьма молила о том, чтобы подул ветер и разнес ее прах, чтобы ей не пришлось…
Егерь появился в поле ее зрения, он, потягиваясь, встал и начал раздеваться. Что?
Гермиона вытаращилась на него в полном непонимании. Неужели он хочет довершить начатое? Что-то внутри ее опять сладко сжалось от этой мысли. Ботинки егерь уже снял и теперь спокойно расстегивал многочисленные пуговицы на своем жилете. Он стоял к ней почти спиной, даже не смотря на несчастную ведьму. Она почему-то молчала, боясь позвать его или даже что-то спросить. Просто смотрела, как он расправился с жилетом и в несколько движений снял рубашку, оголяя спину. Волосы он перебросил к лицу, полностью открыв обзор. Она жадно исследовала каждый шрам на открывшейся коже. Коих было много, большие и маленькие, они хаотично пересекались. Левую лопатку егеря украшала татуировка, которая переходила на грудь, Гермиона не могла разобрать рисунок. Выглядел он так, будто черное нечто пытается задушить егеря.
Когда он остался в одних клетчатых брюках, то полуобернулся к ней, конечно же, зная, что она смотрит, Скабиор оскалился в своей излюбленной манере. В эту секунду Гермиона поняла, что это воспоминание, конкретно этот момент — она никогда не сотрет из своей памяти. Она спрячет его глубоко-глубоко в своей памяти, выучит все охранные заклинания, может быть, даже заведет думоотвод. Закроет эту ночь в шкатулку Пандоры. И никогда никому не отдаст. Оно было только ее, это мгновение, ее и этого.
Егерь же медленно стал снимать брюки. Клетчатая ткань упала вниз. Гермиона судорожно выдохнула, во все глаза рассматривая его фигуру, весьма, кстати, неплохую. Сердце опять гулко застучало в груди. Покрасовавшись несколько мгновений, давай ей время оценить его — в деталях — мужчина прыгнул в воду прямо с камня. Он поднял кучу брызг, несколько капель воды упало Гермионе на лицо.
Она порывисто села, машинально оправляя на себе блузку и задравшуюся юбку, глаза бегали по светлеющей глади воды, отыскивая его. Скабиор вынырнул в нескольких метрах от валуна. Он с видимым наслаждением откинул голову назад и завис в воде. Гермиона просто сидела и смотрела на него, одной рукой нервно теребя подол юбки.
— Советую тебе искупаться, — наконец-то, заговорил егерь в обычной своей ироничной манере. — Вода ледяная, очень бодрит.
Мысль оказаться рядом с голым егерем в одной стихии ее совсем не привлекала. А с другой стороны — что ей делать теперь, сидеть тут, наблюдая, как он плескается? Неожиданно для себя она встала, не выпендриваясь и не устраивая показухи с раздеванием, (отчасти потому что у нее все равно бы не получилось так эффектно) — Гермиона просто трансфигурировала форму в водолазный костюм из черной, непрозрачной ткани. Он должен был защитить ее от холодной воды и от егеря, по возможности. Волосы она собрала в пучок. Девушка опустила ноги с валуна, пальцем ноги пытаясь дотронуться до воды, чтобы проверить ее температуру. Но вода была сильно ниже, ей не удалось достать.
— Холодная, я же говорю, наложи на себя согревающее.
Так она и поступила, потом снова села на самый край валуна, думая как ей спуститься. Прыгать, как Скабиор, она не решилась, поэтому просто сползла в воду неизящной сосиской. Едва коснувшись воды, она невольно пискнула, до того та была холодной. Чары заработали, и через несколько секунд ей стало лучше. Вода остудила ее тело, все еще горящее от того, что между ними произошло. Она поняла, почему егерь так поступил. Ему-то, наверное, было совсем жарко, с повышенной температурой тела оборотня.
Пока она собиралась с силами, чтобы сползти с камня, Скабиор уже уплыл чуть ли не на середину озера. Она поплыла к нему, стараясь ни о чем не думать, а просто смотреть по сторонам.
И поглазеть было на что! Рассвет в горах последний раз она видела только в Хогвартсе, краски зари были ей знакомы, но здесь, с воды вид стремительно надвигающегося дня был значительно лучше. Вода окрасилась в светло-розовый цвет, горы постепенно проявлялись из сизой дымки. Она делала мерные гребки руками, пуская по воде дуги розово-фиолетовой ряби.
Егерь беспечно плескался, то погружаясь под воду, то выныривая. Мокрая красная прядь прилипла ко лбу, а остальная масса волос следовала за ним по поверхности воды. Гермиона подплыла поближе, впрочем, стараясь не приближаться очень уж, и бросила робкий взгляд на него. О, борода Мерлина! Его губы распухли от поцелуев, тогда что у нее с лицом?
Герми чуть погрузила свой рот в холодную воду, надеясь, что она поможет снять припухлость, потому что теперь начала чувствовать, как губы горят и саднят, он ведь ее укусил, подлец, и не один раз. Судя по быстро разгорающемуся рассвету, время было около четырех часов утра, скоро ей надо быть дома у родителей. Надо привести себя в порядок.
— Не замерзла? — спросил такой заботливый егерь. Гермиона поспешно ответила, однако забыв поднять лицо из воды, она просто пустила несколько пузырей. Скабиор многозначительно глянул на нее и засмеялся, протянув к ней руку. Гермиона отпрянула назад.
— В такой воде, я даже при всем желании, абсолютно безопасен, — оскалился он, заставляя ее вспыхнуть. Он-таки еще раз постарался коснуться ее, Гермиона не стала отплывать, полагаясь на его честность. Егерь притянул ее к себе, и ей ничего не оставалось, кроме как положить руки на его плечи. Она скосила глаза на левую сторону его шеи, где продолжалась татуировка. Черные неровные штрихи сливались в ощеренную морду волка, в разверстой пасти которого тонуло черное же солнце. Скабиор проследил ее взгляд.
— Рагнерек. Гибель богов. Фенрир обожал нордический пафос, — усмехаясь сказал егерь, а потом накрыл ее губы своими.
Глава 12, в которой белое и мокрое
Гермиона плохо помнила, как выбралась из озера, как попрощалась с егерем. Она нашла себя сидящей на кровати дома у родителей, в своей девичьей комнате. В руках оказалась склянка с укрепляющим зельем, которую егерь успел ей всучить непонятно зачем. Она выпила содержимое, не особо разбирая причины.