Тело распрямилось само собой, мозг даже не участвовал в этом процессе.
– Жрать блевотину? Да сейчас сам её, сука, сожрёшь!
Я схватил Цыгана за ворот куртки, нагнул и ткнул мордой в остатки моего непереваренного ужина.
– Лан, мля!.. – Табаки опомнился раньше своего Шерхана, попробовал прыгнуть на меня сзади, но я только повёл плечами, и тщедушного Ушана как ветром снесло.
– Понравилось? – зарычал я и, приподняв Цыгана, снова ткнул в зловонное пятно.
Он пытался вырваться, но у него не выходило. Не было на свете такой силы, что могла потягаться со мной.
Я снова заставил Цыгана выпрямиться, с наслаждением увидел его измазанное в грязи и рвоте лицо, насмерть перепуганный взгляд.
– А теперь пришло время умереть!
Я замахнулся правой рукой, зная, что сейчас одним ударом вгоню его челюсти прямо в мозг. Мне это не составит большого труда.
Внезапно, глаза Цыгана закатились, он как-то странно обмяк и превратился в безвольную куклу. До меня не сразу дошло, что он потерял сознание от страха. Но как только я это понял, странный приступ бешенства куда-то ушёл. А вместе с ним меня стремительно покидали физические силы. Я больше не мог удерживать тело Цыгана, пальцы левой руки разжались, он упал на землю.
– Пусть это послужит тебе хорошим уроком! – проскрипел я и на негнущихся ногах побрёл к казарме, стараясь не думать, что меня ждёт дальше.
Вряд ли обойдётся без последствий: пусть сильного вреда Цыгану я не причинил, так, попугал малость, однако в последний момент я почувствовал спиной, что за нами наблюдает кто-то посторонний. И этот посторонний мог оказаться кем угодно. Например, унтером или офицером.
Больше всего я боялся, что приступ повторится, я снова перестану быть собой и натворю кучу безумств.
– Господин штабс-капитан? Я могу войти?
Начальник особого отдела батальона штабс-капитан Голиков поднял воспалённые от бессонницы глаза и с трудом сфокусировал взгляд на госте.
– И вы, мундиры голубые…
– И ты, им преданный народ, – продолжил строчку гость. – Так я могу войти?
– Как я могу отказать вам, господин ротмистр, – вяло улыбнулся Голиков. – Проходите, господин, э-э-э…
– Ротмистр его величества отдельного корпуса жандармов Никольский, – представился тот. – Честь имею.
Особист встал.
– Штабс-капитан Голиков. Полагаю, вам это известно не хуже, чем мне.
– Спасибо за приглашение, господин штабс-капитан.
Жандармский ротмистр шагнул в кабинет, обвёл его взглядом, затем посмотрел в упор на Голикова.
– Надеюсь, вы знаете, что эти строки в действительности не принадлежат перу Лермонтова?
– Доводилось слышать, – кивнул тот. – Какими судьбами, господин ротмистр?
– Думаю, вы догадываетесь.
– Рекрут Ланской?
– Он самый, штабс-капитан.
– Но ведь семья отреклась от него, Ланского шельмовали. Теперь он не опаснее обычного человека. Тем более, – Голиков подошёл к сейфу, открыл его, достал дело рекрута Ланского и положил перед собой, – у него ощутимые проблемы с физической подготовкой. Я даже не уверен, что он сдаст необходимый уровень на экзаменах. Один из ефрейторов взял над Ланским шефство и занимается с ним на тренажёрах перед отбоем.
Жандарм на секунду задумался.
– И ничего странного или необычного с рекрутом Ланским за время службы в батальоне не происходило? – наконец спросил он, наблюдая за реакцией собеседника.
– Разумеется, нет, – улыбнулся особист. – У меня везде свои люди. Если бы хоть что-то произошло, я бы обязательно об этом узнал.
– И сообщили бы нам?
– Разумеется, господин ротмистр.
– Вы подняли мне настроение, штабс-капитан. Это хорошо, когда армия сотрудничает с жандармами. В конечном итоге выигрывают все. А теперь разрешите откланяться. Я услышал всё, что мне было нужно услышать. Честь имею! – откозырял Никольский.
Глава 9
Не знаю, как я дотянул до отбоя. Сил не хватило даже на то, чтобы умыться и почистить зубы, а ведь впереди ждала обязательная тренировка с ефрейтором.
После того как прозвучала команда, я поплёлся в зал, как на казнь.
Санников сразу заметил, что со мной явно что-то не так.
– Ты какой-то странный сегодня, рекрут. Сам на себя не похож.
– Виноват, господин ефрейтор. Исправлюсь, – промямлил я, мечтая только об одном – свалиться в койку и дрыхнуть без задних ног.
– Давай, исправляйся, – хмыкнул он. – Как всегда, начнём с разминки. Десять кругов – бегом марш!