- Понятно, - желание выгнать адвокатишку только усилилось, и Эделин заставила себя успокоиться. Робеспьер тем временем очистил тарелку, коротко глянул на бокал с вином и потянулся к графину с водой.
- И все же, - с беспокойством сказал он, - могу я узнать суть дела?
Эделин с силой опустила бокал на стол, и от резкого звона адвокат вздрогнул. Время недомолвок кончилось.
- Извольте, - проговорила она, глядя своему собеседнику прямо в глаза. - Мой несчастный супруг оставил мне некоторую сумму денег и кое-какое имущество, а тут явилась девица, называющая себя его дочерью, и грозится вышвырнуть меня на улицу.
Робеспьер не изменился в лице и все тем же убийственно деловым тоном уточнил:
- Она упомянута в завещании?
- Нет, - почти рявкнула Эделин в ответ. - О ней там ни слова. Но ее это не остановит.
- Я понял, - после недолгого раздумья ответил Робеспьер. - Если можно, бумаги…
- Что?
- Бумаги, - терпеливо повторил он. - В первую очередь - копию завещания, свидетельство о браке, свидетельство о смерти вашего супруга…
Пути к отступлению теперь не было. Не говорить же ему было “пошел вон” после всего, что он успел узнать. Документы были у Эделин заготовлены заранее и сложены в аккуратную папку, и ее она протянула юристу.
- Держите. Имейте в виду, заседание через неделю.
- Я знаю, - бесстрастно отозвался Робеспьер, распутывая завязанные в узел тесемки. Его безжизненная холодность вконец вывела Эделин из себя, и она внезапно высказала то, что изначально не хотела говорить вслух.
- Имейте в виду, мэтр, - последнее слово она язвительно растянула, - от вас зависит моя жизнь.
Робеспьер медленно поднял взгляд.
- Простите?
- Если вы проиграете дело, - Эделин приподнялась от стула, и ее собеседник начал подниматься вместе с ней, - я останусь вовсе без средств к существованию. И виноваты в том, что у меня останется только один путь - в реку, - будете вы, и больше никто.
Кажется, адвоката ошеломили ее слова. Его ладонь, держащая папку, судорожно сжалась.
- Ну что вы, мадам, - пробормотал Робеспьер, - давайте будем более оптимистичны…
- О, я чрезвычайно оптимистична, - произнесла Эделин с усмешкой, наслаждаясь тем, что можно сбросить маску. - Если вы проиграете, клянусь, одними издержками вы не отделаетесь.
Казалось невозможным побледнеть больше, чем Робеспьер, но он сделал это - до того, что его щеки стали синеватыми.
- Двадцать тысяч годовой ренты, - чеканя слова, сказала Эделин, - будете выплачивать мне вы. Обещаю.
Наверное, голос ее звучал достаточно убедительно. В серых глазах на секунду метнулся ужас, и на миг Эделин увидела, как ее гость борется с желанием бросить папку и уйти. Но что-то остановило его в последний момент, и он остался сидеть. В его взгляде сверкнула сталь, и Эделин почти пожалела о сказанном.
- Не стоит угрожать, - мирно произнес Робеспьер, убирая папку в портфель. - Я и без этого приложу все усилия, чтобы помочь вам.
Эделин опустилась обратно на стул. От ее вспышки не осталось и следа, только пробежавшая по телу мелкая дрожь.
- Хорошо, - ей больше не хотелось спорить. Верить хотелось больше. - Я… если вы справитесь, я…
- Не стоит, - мягко ответил адвокат. - Я дам вам знать, как только со всем этим разберусь.
Эделин кивнула.
- Я буду ждать.
Она проводила его до двери и молча наблюдала, как он зябко запахивается в свой старый плащ. Ей захотелось улыбнуться, но получилось вымученно и глупо.
- Я на вас надеюсь.
- Я знаю, - ответил Робеспьер и, поклонившись на прощание, вышел.
========== Глава 2. Суд ==========
В зале суда было чудовищно холодно, и тщедушный адвокат то и дело заходился в сухом кашле. Эделин сидела, окаменев, стараясь не думать о том, что сейчас будет опозорена. Руки она держала сцепленными на коленях, ощущая, что ладони превратились в два куска льда. На Мари, трещащую о чем-то с прокурором - грузный и грозный, на Робеспьера он поглядывал с насмешливым снисхождением, - она не смотрела, потому что боялась встретиться с ней глазами. Страха, впрочем, Эделин не чувствовала. Только все ее внутренности поминутно скручивало в вязкий и холодный ком.
Вошел судья, старик с зеленоватым и утомленным лицом, и все встали. Робеспьер, тоже позеленев, почти подскочил, едва при этом не уронив стул. Эделин ощутила, что жизнь ее кончена. Ей оставалось только обреченно принимать то, что к ней стремительно приближается разинутая хищная пасть какой-то бездны.
Когда ей дали слово, она поняла, что не может ничего сказать. Только открыла рот и сразу же его закрыла.
- Несчастная убита горем, - подсказал Робеспьер, глянув на нее.
- Или язык проглотила, - хмыкнула Мари, вызвав в зале всплеск смешком. Судья нахмурился.
- Тишина! Мадам, вы будете говорить?
Все слова смыло из головы Эделин, и она смогла только мотнуть головой перед тем, как опуститься обратно на стул. Судья пожал плечами и вновь обратился к обвинителю, но Эделин из-за звона в ушах не слышала, что он говорит. Сквозь навязчивый шум до нее вдруг донесся тихий голос адвоката:
- Не волнуйтесь, мадам. Может, выпьете воды?
Язык по-прежнему не желал слушаться Эделин, и она снова покачала головой. Робеспьер вздохнул и принялся внимательно слушать прокурора.
Заседание продолжилось. Приступили к прениям. Обвинитель утверждал, что завещание месье де Лежера было подделано, и имя Мари было вычеркнуто оттуда вовсе не покойным, а его женой. Эделин вспыхнула. Неожиданный прилив злость заставил ее отмереть, как укол шила, разбудивший спящего.
- Ложь! - выкрикнула она. - Я в глаза не видела…
Робеспьер успокаивающе зашипел ей:
- Успокойтесь. Я это предвидел. Я все улажу.
- Предви… дели? - Эделин поперхнулась собственным голосом. Адвокат кивнул и поднялся.
- Позвольте, есть свидетель, который может подтвердить обратное.
Мари в вежливом удивлении приподняла брови, но спустя секунду на ее лице появилось неподдельно пораженное выражение. Вызывали мадам Моль.
- Где хранилось завещание месье де Лежера? - спросили у нее.
- В потайном отделении в ящике его стола.
- Знал ли об этом кто-нибудь, кроме вас и его?
- Нет, - был твердый ответ.
На этот раз бурно вскинулась Мари:
- Она лжет! Они спелись с этой потаскухой!
Робеспьер выразительно посмотрел на судью. Тот вздохнул и шумно ударил молоточком по деревянной подставке, отчего в ушах у Эделин снова зазвенело.
- Прекратите оскорбления, мадам!
Мари, казалось, хотела выкрикнуть что-то еще, но сумела взять себя в руки и даже пробормотала слова извинения. Допрос мадам Моль продолжился.
- Извлекалось ли завещание из ящика до смерти месье де Лежера?
- Нет, - отиветила мадам Моль с гордостью. - Я бы никому не позволила это сделать.
Робеспьер развел руками:
- Думаю, мы услышали достаточно.
Мари сидела с независимым видом. Губы ее беззвучно шевелились, но с них не слетело ни единого звука. Эделин медленно вдохнула, потом так же медленно выдохнула. В сердце у нее затеплилась надежда, что еще не все потеряно, но спустя полчаса она оказалась похороненной: споря с прокурором, Робеспьер охрип и прервался на середине фразы, с трудом набирая в легкие воздух. “Черт бы тебя побрал, - подумала Эделин бессильно, - и тебя, и твой чертов кашель”.