Широко расставив ноги, Базо взялся за отполированную рукоять кирки, ощущая привычную тяжесть стального наконечника. Прищурился, примеряясь, и взмахнул киркой, почти достав до потолка из связок сухой травы. Базо вложил в удар вес всего тела – стальной наконечник со свистом обрушился вниз.
Кирка ударила точно в центр выпуклой стороны камня – алмаз взорвался осколками, будто на землю вылили ведро воды из горного озера. Сверкающие капли, осколки, частички бесценного кристалла наполнили всю хижину всплеском солнечного света, застучали по стенам, кольнули обнаженную кожу зрителей, взбили фонтанчики серого пепла в углях костра, рассыпались по блестящему меху накидки серебристыми рыбками, попавшими в сеть.
– Сын Великого Змея! – радостно ухнул Камуза. – Мы богаты!
Матабеле со смехом бросились собирать обломки: вытаскивали их из угольев костра, выметали с земляного пола, вытряхивали из меховой накидки – складывая алмазы в подставленные ладони Базо, пока камни не перестали помещаться в пригоршне. Крохотные осколки, упавшие в пыль или в пепел, были потеряны навсегда.
– Это ты здорово придумал! – с искренним восхищением сказал Камуза. – Бакела получит свои камни – целую сотню телят, а мы получим больше монет, чем дал бы нам бастаард.
Работать на засыпанных участках было невозможно, так что отпала необходимость вставать до зари. Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Зуга вышел из палатки, на ходу застегивая ремень. Ян Черут и мальчики сидели под деревцем верблюжьей колючки. Столом служил ящик, крышка которого была покрыта натеками свечного сала и заляпана пятнами пролитого кофе. Завтрак, поданный в эмалированных мисках с оббитыми краями, состоял из кукурузной каши – без сахара: в последнее время цена на сахар подскочила до фунта стерлингов за фунт.
Ночью Зуга почти не спал: думал, прикидывал, снова и снова прокручивал в голове каждую деталь плана постройки новых подъемников. Как ни крути, а все упиралось в неразрешимую проблему – стоимость. Подъемники обойдутся в целое состояние.
Увидев покрасневшие глаза отца, мальчики мгновенно поняли его настроение и притихли, сосредоточенно уткнувшись в тарелки с неаппетитной стряпней.
Солнце вдруг заслонила чья-то тень. Не донеся ложку до рта, Зуга раздраженно поднял взгляд и прищурился против света:
– В чем дело, Базо?
– Находки, Бакела. – Юноша использовал английское слово. – Находки.
– Покажи! – проворчал Зуга без всякого интереса. Матабеле наверняка притащил какой-нибудь дурацкий кварц или кусок хрусталя.
Базо положил на стол небольшой сверток.
– Открывай, чего ждешь! – приказал Зуга.
Базо развязал узел на грязной тряпице.
«Стекло!» – с отвращением подумал Зуга. Почти целая пригоршня стекла: осколки, кусочки, самый крупный не больше кончика сигары.
– Стекло! – сказал он, собираясь смахнуть все на землю.
Луч света упал на груду осколков, ослепив вспышкой радужных красок, – рука Зуги повисла в воздухе.
Медленно, не веря своим глазам, Баллантайн нерешительно потянулся к сверкающим осколкам, но Джордан опередил его.
– Папа, алмазы! – закричал мальчик. – Настоящие алмазы!
– Джорди, ты уверен? – невольно спросил Зуга внезапно охрипшим голосом. Не может быть, чтобы им так повезло! Тут ведь сотни драгоценных камней – маленьких, совсем маленьких, но превосходного цвета, ослепительно вспыхивающих на солнце, словно молнии.
Зуга неуверенно взял большой камешек из рук сына.
– Джорди, ты уверен? – повторил он.
– Папа, это действительно алмазы. Каждый камешек!
Сомнения развеялись, сменившись подозрением.
– Базо, откуда столько?..
Зуга вдруг заметил нечто странное. Торопливо выбрав двадцать самых крупных камней, он разложил их в ряд.
– Да они все одного цвета! Все до единого!
Недоуменно нахмурившись, Зуга покачал головой. Его глаза внезапно блеснули.
– О господи! – прошептал он. Кровь отлила от лица, он посерел, словно больной малярией на десятый день приступа.
– Одинаковые! Они все одинаковые! Сколы ровные и свежие…
Зуга медленно поднял взгляд на Базо.
– Базо, какого размера… – горло перехватило, и пришлось откашляться, – какого размера был камень, прежде… прежде чем ты его разбил?
– Вот такого. – Базо показал сжатую в кулак руку. – Я разбил его киркой на много камешков. Бакела любит, когда камней много.
– Я убью тебя! – хрипло прошептал Зуга по-английски. – За это я тебя убью!
Шрам на его щеке налился кровью, превратившись в уродливое красное вздутие. Разъяренного Зугу трясло, губы дрожали. Он медленно поднялся на ноги.