Хантер подумал о Каролине, о тех кошмарах, которые посещали его ночь за ночью, и решил, что предложение Латтека ему подходит.
— Ничего не получается, Джейкоб, — устало произнес Хантер.
— Может, подключиться к библиотеке Конгресса…
— Дело не в том: информации в компьютер можно загнать сколько угодно, но в результате мы будем получать все более и более громоздкие базы данных, только и всего. Джейкоб, пойми, мне нужен толковый, наделенный творческим воображением помощник, а не гений статистики, который в ответ на мои вопросы выдает кучу справок.
— Техника и так едва справляется! Что ты…
— Джейкоб, — перебил Хантер, — мы оба знаем, что именно нужно сделать. Знали с самого начала. Мне необходима полноценная виртуальная реальность — запахи, звуки, ощущения. Словом, все! А ты продолжаешь ограничивать свободу действий Атласа.
— Ничего подобного!
— Разве? А кто понаставил защитных блоков, которые лишают Атласа возможности переписать ту или иную программу? Между тем нам жизненно важно, чтобы он научился действовать самостоятельно. Он должен превратиться в самообучающуюся систему, должен выводить полезную информацию из разрозненных, перепутанных данных, а затем, используя виртуальную реальность, передавать свои выводы в мое сознание.
— Ты что, спятил? Мы понятия не имеем, к чему это может привести! А если в твой мозг поступят совершенно неожиданные сигналы? Как он себя поведет? Не зря же в свое время была разработана спецификация на виртуальные сигналы.
— Джейкоб, я не собираюсь с тобой спорить. У нас просто нет времени. Либо ты соглашаешься на мое предложение, либо я ищу другого нейрокибернетика. Если хочешь, можешь поставить на машину датчик частоты сигналов, но чтобы ни единого фильтра данных в ней не было. И еще: я хочу, чтобы мой виртуальный контакт сделали многоканальным.
— В смысле?
— Я хочу одновременно получать данные от Атласа и сообщать ему новые. Иными словами, мне нужна обратная связь, чтобы Атлас мог следить за моей реакцией на поступающие сигналы.
— Но откуда ему знать, что эти сигналы означают? Как он сможет их распознать?
— С моей помощью. Я буду описывать то, что вижу. Атлас уже знает, как истолковывать мысленную речь. Нужно, чтобы он ассоциировал мои слова с поступающими сигналами, и тогда он сможет самостоятельно интерпретировать данные. То есть у нас появится тот самый нейристорный суперкомпьютер, по которому все так страдают.
— Ройс, ты рискуешь…
— К черту, Джейкоб! Посмотри на меня — чем тут рисковать?! Давай, займись делом. У нас осталось четыре с половиной недели.
Хантер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, а Латтек вставил штекер провода, что тянулся от компьютера, в разъем у него на затылке. Раздался щелчок.
— Порядок, — произнес Джейкоб. Стоявший рядом техник сделал пометку в журнале. — Запиши также мое мнение. Я как профессионал считаю этот эксперимент чрезвычайно рискованным и снимаю с себя всякую ответственность.
— Да ладно тебе, Джейкоб. Чего ждешь, включай!
— Вот кнопка, Ройс. — Латтек вложил в искусственную руку Хантера маленький дистанционный пульт. — Нажми сам.
— Спасибо, Джейкоб. — Хантер надавил на кнопку — и мир вокруг погрузился в серую пелену тумана.
Несколько секунд — во всяком случае, так ему показалось — ничего не происходило. Затем к Хантеру начали возвращаться чувства. Перед глазами замелькали яркие вспышки, в ушах зазвенело: в мозг через виртуальный разъем начали поступать миллионы бит информации.
Теперь нужно сообщить Атласу, что именно он видит.
— Я вижу множество разноцветных искр. Попытайся сделать их одинакового цвета — скажем, ярко-красными. Я скажу, получилось или нет. — Туман приобрел окантовку ядовито-зеленого оттенка. — Нет, не то. Попробуй снова. — Мгновение спустя Хантера ослепил голубой свет, который исчез так же внезапно, как и возник. Ошарашенно покрутив головой, человек продолжил диалог с компьютером. Полчаса, час… Мало-помалу Хантеру удалось создать комнату без окон — бежевые стены, темно-коричневый стол, кресло… Откуда-то лилась музыка. Моцарт… Впрочем, музыка присутствовала с начала эксперимента: с ней оказалось проще всего.
— А теперь задачка посложнее. Создай картину по моим воспоминаниям.
Интересно, подумалось Хантеру, что выберет машина? В следующий миг комната исчезла, он очутился на протянувшейся от горизонта до горизонта равнине. Слева появилось чахлое деревце с кривыми черными ветвями и поникшими бледно-желтыми листьями. Земля под ногами вдруг покрылась зелеными пятнами. Вдалеке возникла ветхая, скособоченная хижина.
Изнутри рвался стон, но Хантер не сумел издать ни единого звука. Этого не может быть! Он с ужасом смотрел на три человеческие фигуры. Лицо первой, высокой и чудовищно уродливой, закрывали грязно-желтые волосы. Она повернулась и показала пальцем на другую, похожую на гномика с тыквой вместо головы. Гномик помахал Ройсу, с его губ сорвался неправдоподобно реальный крик: «Папочка!…» Господи!