— Суши весла! — заорал инструктор.
Резиновый плот мягко ухнул вниз с порога и закрутился в водовороте.
Туристы весело завизжали. Немцы, потрясая веслами и крича что-то обидное, скатились вслед за нами. Наша лодка бросилась в погоню…
Это знаменитый турецкий рафтинг. Война и немцы. Я чувствовала себя героиней кино про Великую Отечественную и считала минуты, оставшиеся до привала.
Вертлявый инструктор сыпал шуточками. Основной контингент хрюкал от восторга. Мама хохотала на всю реку. А лично мне было ни разу не смешно.
Я сидела скукожившись, зажатая между мамой и жирной горластой теткой, которая то и дело норовила заехать мне веслом по голове. Шлем, конечно, спасал, но он был велик, вис на ушах, я знала, что выгляжу в нем смешно, и злилась.
Солнца нет, вода в реке ледяная, кожа в мурашках, спасжилет натирает подмышки… Короче говоря, я получала удовольствие по полной программе. Прикол еще в том, что на рафтинг родители поехали специально для меня. Дескать, я достала их своим сорванным байдарочным походом. Ведь рафтинг — это гораздо лучше, чем кормить комаров на реке Сясь.
Что ж, whom how. Кому как, то есть. Кому-то нравится коллективное кувыркание на неповоротливых плотах, с которыми справится и инвалид. А мы с Гуськовым весь год мечтали об очередном походе, который организует наш классный (во всех смыслах) руководитель. И я уже договорилась с двоюродным братом, чтобы он снова одолжил нам с Гуськовым свою "Таймень-2". Но разве родителям это объяснишь? Они всегда лучше тебя знают, что тебе нужно. И вот — получите-распишитесь. Билеты на столе, собирайся, Машуня, нас ждет Туретчина, розовая мечта российского обывателя! И никто не вернет мне испорченного лета. Никто и никогда!
Я чудом дожила до привала. Нас высадили на берег, где стояли длинные деревянные столы. Напротив них выстроилась очередь к тазам с едой. Немцы, сняв шлемы, оказались вполне приличными людьми. Они дисциплинированно сгрудились за своим столом, терпеливо ожидая команды. Наши с низкого старта ломанулись к еде. Их быстренько турнули оттуда, пояснив, что сейчас кормится другая группа.
В ожидании обеда я трепала за ухом местную жучку. Папа с мамой, довольные, как дети, делились впечатлениями с той самой жирной теткой, которая наставила мне шишек. Потом мама окликнула:
— Маша! Маша! Иди сюда.
Я со страдальческим видом обернулась. Мне навстречу подтолкнули белобрысую девчонку моих лет. Она тут же заулыбалась и затрещала:
— Меня зовут Арина. А ты Маша? Вы тоже в "Крокусе" на две недели? Классно! А то мне даже на дискотеку сходить не с кем. Вы из Питера, да? А я из Москвы.
Арина наклонила голову на бок и выжала воду из волос, крепко скрутив их жгутом. Уши у нее были слегка оттопырены. Но разве это важно? Она была красивой.
Мы в школе учили стихотворение про красоту. Как же оно называлось? А. "Некрасивая девочка". Произнося это название, я каждый раз вздрагивала. Я применяла его к себе. Хотя в стихотворении совсем уж жуткий образ:
Чего-то там, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы…
У меня все не так запущено. Но вот это ощущение, "что посреди подруг она всего лишь бедная дурнушка", мне, увы, знакомо.
И можно что угодно говорить про внутреннюю красоту, про духовный мир. Что красота, дескать, не сосуд, в котором пустота, а огонь, мерцающий в сосуде… Это все пустопорожние рассуждения.
Все просто. Есть люди, у которых не шелушится нос, а волосы сами ложатся в прическу. На которых даже спасжилет сидит по размеру. Которых зовут Даша, или Настя, или Алла, или, вот, Арина. И есть я, Маша Кутузова, с дурацким именем, как у пушкинской героини. Мои волосы — тяжелые толстые палки. У меня короткие ноги, круглый живот и жирная кожа на лице.
И все это, конечно, не ускользнуло от Арины. Она оглядела меня с головы до ног и осталась довольна. Наверняка решила, что я отлично подхожу на роль той самой наперсницы — бедной дурнушки. Ну, это мы посмотрим!
Потом был еще час под брызгами холодной воды. Выдохлись все — и мы, и немцы. Даже инструкторы сорвали глотки. Наконец экскурсия подошла к концу. Мы переоделись в сухое и собрались для просмотра видео, которое с берега снимал оператор. Сидячих мест всем не хватило, мы с Ариной стояли у стены.
Ничего не скажешь, кино было снято профессионально. На видео речные пороги выглядели внушительнее и опаснее, чем в жизни, а в лицах гребцов появилось что-то героическое. Ну, кроме моего, конечно. Пару раз я мелькала в фильме, но под громоздкой каской имела жалкий и несчастный вид. Зато отлично получился папа, грозящий веслом подступающим немцам. Он был так хорош, что все время попадал в кадр. Его появление народ встречал аплодисментами и дружным улюлюканьем.
— Не повезло нам с инструктором, — шепнула мне в ухо Арина. — Вон, у другой лодки, смотри какой красавчик. И все время на меня пялится.
Я покосилась в сторону смазливого длинноволосого турка. Его окружал цветник из взрослых девушек, но он действительно то и дело поглядывал на мою новую приятельницу. Арина делала вид, что этого не замечает, а сама все время блестела зубами, болтая без умолку.
— Смотри, смотри, вон та парочка на каяке! Хоба! Перевернулись. Я тоже хотела плыть на каяке, но мама не пустила. А вы в каком корпусе живете? А ужинать куда ходите?
Естественно, за ужином Арина с мамой подсели за наш стол. Арина была в узких джинсах и простой черной футболке. На шее — серебряная цепочка, на ногах — серебристые босоножки. Лицо сияло, но при этом не выглядело накрашенным. Вот это я понимаю, высший пилотаж.
Арина улыбалась направо и налево, а у меня настроение сразу упало. Собственные натужные попытки выглядеть нарядной сразу показались смешными и неуместными. Я сразу ощутила, что сиреневое платье, в которое я вырядилась, слишком куцее и обтягивающее, оно наверняка меня толстит. И губы у меня слишком ярко накрашены. Рука сама потянулась за салфеткой, чтобы стереть помаду.
После ужина, оставив родителей допивать вино, мы с Ариной сидели за столиком. Шумело невидимое в темноте море. Его заглушала музыка. Пара аниматоров зажигательным личным примером приглашали народ танцевать. Арина дрыгала ногой в такт.
— Ну пойдем, потанцуем! — умоляюще обратилась она ко мне. В третий раз. Я в третий раз ей ответила:
— Иди, если хочешь. Я не пойду.
Она тяжело вздохнула и продолжила рассказ о себе. О том, что с семи лет занимается бальными танцами. Что полгода проучилась в Италии, когда ее отец там работал. Что каждый год они с мамой летают отдыхать то в Египет, то в Таиланд.
— Красное море — это что-то! Представляешь, однажды я видела огроменную акулу. Близко, ну вот как тебя! И я ее сфоткала! Она у меня долго аватаркой на "Одноклассниках" висела, так никто не верил, что я снимала сама! Вернешься домой — обязательно зайди на мою страничку. У меня там куча фоток из путешествий. Но Турцию я люблю больше всего. Некоторые говорят, что вот, Турция — это отстой, это не модно, не престижно. Дураки! Лично я считаю, что это просто волшебная страна. Видела, в горах какая красотища? Я тут уже третий раз и каждый раз обязательно езжу на рафтинг. И здесь всегда очень весело. Главное — лететь через надежного оператора. А у тебя есть страничка на "Одноклассниках"?
— Нет.
— Да ты что?! — Арина округлила глаза, как будто я призналась в чем-то шокирующем. Потом облегченно вздохнула. — А-а. Ну, вы в питере все в "Контакте" сидите.
— Я вообще такой фигней не занимаюсь, — буркнула я. И хотела сказать, что я не хочу портить зрение за компьютером, что предпочитаю активный отдых, что мы с Гуськовым любим лазать по крышам в старом городе, а крыши — это целый волшебный мир…
Меня остановил неприятно изучающий взгляд Арины. Она вдруг уставилась на меня, как будто снимала мерки. Даже брови нахмурила от сосредоточенности. Наконец изрекла, как приговор:
— Ты меня прости, конечно, но этот ядовитый цвет тебя жутко бледнит. И для вечернего платья здесь слишком широкие бретельки.