И тем не менее наконец показался домишко. У нас такие называют халабудами: весь перекошенный, вросший в землю, с темными окнами. Дом окружал пустырь, поросший чахлым колючим кустарником. Кое-где валялись пластиковые бутылки из-под минералки.
Как только Юче вырулил на пустырь, к нам с лаем бросилась молодая рыжая с белым собачонка. Выполнив свой сторожевой долг, она тут же трусливо отскочила и вдруг завыла. Словно в ответ приоткрытая дверь дома скрипнула. Мне стало жутко.
— Постойте здесь, — сказал Юче. — Я зайду посмотрю.
— Ну уж нет! — возразила Арина. — Пойдем все вместе.
Мы поднялись на крыльцо. Юче упреждающим жестом велел нам держаться сзади. Никто не возражал, даже Арина. Это было так естественно — спрятаться за широкой мужской спиной… Ну, пусть не такой уж широкой, но тут ведь не сантиметры решают дело…
Юче постучал. Позвал по-турецки — еще и еще. Собака заливалась лаем, осторожно держась в отдалении. Больше никто не отвечал…
И вдруг Арина свистящим от страха шепотом сказала:
— Смотрите! Что это?
Только сейчас мы заметили у самого крыльца будку. Цепь валялась на земле, натянутая до предела. Мертвая собака лежала на боку. Местами рыжая шерсть была темной от крови, и на нее слетались мухи.
— Ее убили, — глухо проговорил Юче. — Здесь кто-то был!..
— Пойдем отсюда, — пискнула Арина, потянув Юче за рукав. Но он толкнул дверь и вошел в дом. Мы — за ним.
Хозяин навзничь, раскинув руки лежал на полу. Вокруг головы растеклась бурая лужа. Арина издала странный клокочущий звук и опрометью выбежала на улицу. Я видела, как ее стошнило прямо на крыльце.
А я смотрела на ужасную картину с каким-то чувством отстраненности. Мне не было ни дурно, ни страшно. Ну, лежит мертвый человек. Убитый выстрелом в голову. Бурая жидкость — это его кровь. На вид покойнику лет тридцать пять, и он не похож на турка: волосы светло-рыжие, как шерсть мертвой собаки во дворе. Он еще не старик… Почему он жил в такой глуши?
Убийцы явно что-то искали. В комнате был страшный кавардак: вывернуты все ящики из комода и шкафа, раскладной диван открыт, как пасть бегемота, и даже несколько досок в полу выворочены.
— Это кёштебеки его убили? — шепотом спросила я у Юче.
— Нет, что ты! Макс — наш… в смысле, их надежный поставщик. Он продал дяде много волшебных вещиц. И он никогда не интриговал и не набивал цену. Он нелегал, по-моему, из Казахстана, потому и жил здесь. Поговаривали даже, что он из наших… В смысле, из кёштебеков, но это вряд ли… Я думаю, его обычные грабители убили. Они искали деньги. То, что нам нужно, для них не представляло цены. Когда я говорил с Максом, сначала он был не уверен, что у него есть замок, и пошел рыться в какой-то кладовке. Потом он сказал: "О! Вот он". Достал он замок? Или оставил в кладовке? Придется здесь все осмотреть. Ты, если хочешь, можешь подождать на улице.
Мне очень хотелось на улицу. Спасительное отупение меня отпустило, мозг уже воспринимал и тошнотворное зрелище, и тяжелый кровавый запах. Но я пискнула:
— Нет, я с тобой.
Юче молча кивнул. Он покосился на меня, и мне показалось, что он хочет что-то сказать… Не сказал. Начал деловито осматривать комод. Я подошла к захламленному подоконнику. Если Макс притащил замок из кладовки, то он должен валяться где-то на виду… А если не притащил?
Других комнат в доме не было. Эта, единственная, служила хозяину и спальней и кухней. Прямо у дивана стояла маленькая плитка и газовый баллон. Никаких других дверей. Значит, кладовка — это либо подвал, либо чердак…
Я задрала голову наверх. В углах черными сетями висела то ли пыль, то ли паутина. На пожелтевшей потолочной плитке местами виднелись подтеки. Она была поклеена вкривь и вкось. А одна плитка…
Арина влетела в дом с вытаращенными от волнения глазами. Уже не обращая внимания на тело, она выпалила:
— Там полиция приехала!
С улицы доносился заполошный собачий лай, звук тормозящих машин, негромкая речь. Следом за Ариной в дом вошли трое мужчин. В белой форме, смуглые, они были похожи, как близнецы. Один тут же присел у трупа, другой резко спросил нас о чем-то. Юче ответил что-то про туристов.
— Да-да, — энергично закивала головой Арина. — Руссо туристо.
— Облико морале, — буркнула я.
Полицейский переключился на нас.
— Русски? Ду ю спик инглиш?
— Э литл. Вери, вери литл.
Как нас зовут? В каком отеле мы остановились? Кем нам приходится Юче? Самый неприятный вопрос — что мы здесь делаем и откуда мы знакомы с убитым? Ни один наш ответ не звучал вразумительно. Мы понимали: стоит нам назвать свое настоящее имя, и очень скоро полиция свяжется с отелем "Крокус". Наших родителей оповестят, что их дочек арестовали неподалеку от Аланьи прямо у мертвого тела. И как тогда поведут себя наши двойники? Расскажут правду? На сто процентов уверена, что мои не поверят. Никто не поедет вызволять из беды самозванок.