В дом вошел человек в белом халате — наверно, эксперт. Он склонился над трупом и приподнял ему веки. Арина позеленела и снова бросилась на крыльцо. Нас с Юче вытолкали вслед за ней. Юче надели наручники и запихали в одну машину, нам велели садиться в другую.
Полиция увозила нас совсем не той дорогой, по которой мы пробивались на джипе. Оказывается, с другой стороны к дому вела вполне нормальная проезжая дорога, выходившая на другое шоссе. Просто на нашей старой карте этой дороги не было.
— Хорошо бы они не нашли наш джип, — шепнула Арина. — А то они быстро выяснят, кто его арендовал. Устроят тете Арзу веселую жизнь…
В участке нас обыскала девица-полицейский — маленькая толстая турчанка с выкрашенной ярко-рыжей челкой. Она перерыла Аринин рюкзак и противно обшарила всю одежду. Достав флакончик с Биби, она открыла его и подозрительно понюхала. Я вспотела. Арина отчаянно захлопала глазами:
— О, плиз! Это сувенир из отеля… У нас таких нет, пожалуйста! Он ведь пустой!
Девица посмотрела на нее как на дуру. Повертела флакончик так и сяк, никакой опасности не нашла и вернула нам.
Потом явился толстый офицер и допрашивал нас на плохом русском.
— Откуда Макса знаешь? Кто убил, знаешь? Зачем горы лезла? Что в Турции делаешь? Когда прилетела? Проститутка? Наркотик принимала?
Я чуть не плакала. Мне было ужасно стыдно. Раньше я была убеждена, что порядочные люди в полицию не попадают. Я не хотела, чтобы меня считали наркоманкой и проституткой, а у этого турецкого Коломбо на наш счет не было никаких сомнений. Еще я не понимала половины того, что у меня спрашивали, и все время, как дебилка, вытягивала шею, переспрашивая:
— Что? Что?
Арина, напротив, хорохорилась и грозила ввести в Турцию войска ООН. Офицер так устал от нее, что вскоре нас отвели в зарешеченное помещение типа клетки — и заперли там, до выяснения обстоятельств.
Мы с Ариной, как опытные узницы, не стали в отчаянии трясти решетку и звать маму. Просто сели рядышком на скамейку и тихонько шептались.
— Что теперь будет? — упавшим голосом спросила я. — Нас посадят в тюрьму? И я не пойму, они нас обвиняют в убийстве?!
— Да нет, они психи, что ли? Но я так поняла, этот Макс заодно приторговывал и наркотиками. Они считают, мы его клиентки, приехали в Турцию нелегально — заниматься проституцией. Может, не стоит их разубеждать? По идее, они должны депортировать нас в Россию.
— Вот бы здорово!
— Ага. А вот твоему милому Юче грозят серьезные неприятности. Да и нам не стоит расслабляться. Неизвестно, сколько нас здесь продержат. И еще… — Арина замялась.
— Да говори уж! — истерически прикрикнула я.
— Я боюсь, что кёштебеки и полиция могут сотрудничать. Они занимаются незаконной куплей-продажей волшебных вещей и отстегивают полиции долю. А полиция закрывает глаза на их делишки. Это называется коррупция. Если так, кёштебеки очень скоро узнают, что мы кукуем здесь… Как тебе перспективка?
Я представила себе перспективку, и у меня похолодели руки.
— Так что у нас на счету каждый час. Даже каждая минута. Иначе мы не только Биби не поможем, но и сами застрянем навсегда в этой волшебной стране. Надо выбираться из обезьянника.
— Из чего? — опешила я. Арина блеснула эрудицией:
— У наших ментов такая клетка называется обезьянником. Сидят там всякие рожи… А менты снаружи себя чувствуют как бы в зоопарке.
— Господи, откуда ты это знаешь?!
— Да, у меня одноклассник в детской комнате милиции на учете состоит, — махнула рукой Арина. — Прикольный парень. Он мне много чего рассказывал…
Потом нас прервали. Сначала принесли еду — очень острый растворимый суп в пластиковых мисках. Арина со знанием дела обозвала его баландой. Попробовала. Сначала скривилась, а потом быстро замелькала ложкой, выдав очередное глубокомысленное:
— А что ты думала? Блатная жизнь не шоколадка!
Наверно, тоже подчерпнула из лексикона своего криминального одноклассника.
Потом явился незнакомый офицер и велел нам идти в кабинет. Он превосходно говорил по-русски, но задавал нам те же самые вопросы. Арина отказалась отвечать и требовала консула и адвоката. Я робко спросила, где Юче. Офицер ничего не ответил. Он осмотрел наши руки, но следов от наркоманских шприцов не нашел. Удивленно хмыкнул и отвел нас обратно в "обезьянник".