Ангус кивнул. Кажется, его убедил ее анализ ситуации, в котором сочетались жизненный опыт и здравый смысл.
Ванессе хотелось узнать что-нибудь о нем самом, о его жизни, его интересах. Есть ли у него девушка? Может быть, он женат? Но она чувствовала, что не может сейчас расспрашивать его. Еще не время. Его внешнее спокойствие не могло до конца скрыть его горе и смущение. Все, что она могла сделать, это помочь ему понять ее.
— Ты знаешь, у твоих родителей не было другого выбора, как только хранить все в секрете, — сказала она. — Таково условие усыновления. — Собственное смущение заставило Ванессу заговорить быстрее. — За эти годы я часто думала о тебе. Мне всегда бывало грустно в твой день рождения. Я иногда размышляла о том, что ты делаешь, как живешь, счастлив ли ты. Это все, что я могла, — дрогнувшим голосом сказала она, — потому что по закону я не имела права вмешиваться в твою жизнь.
— Если вы действительно так сильно переживали, то почему отдали меня на усыновление? — Голос Ангуса звучал скептически.
Ванесса чувствовала, что он оценивает ее. Но по выражению его лица невозможно было сказать, что он о ней думает. Он пристально смотрел на нее и ждал ответа.
— Ангус, мне было всего пятнадцать лет, когда ты родился. Я была совершенно не приспособлена к жизни. Взгляды на мораль у людей были очень старомодными — по крайней мере, в деревне, где я жила. Как только моя мать узнала, что я беременна, она все взяла в свои руки. Она устроила мне поездку в Шотландию, нашла агентство по усыновлению и заставила меня поклясться, что я никогда никому не скажу об этом. Она сказала мне, что ни один мужчина не захочет жениться на мне, если узнает о ребенке, и я ей поверила.
Ванессе было стыдно. Одно дело — все эти годы убеждать себя в благоразумности своего поступка, а другое — рассказывать об этом тому, кто появился на свет в результате ее школьной любви.
— Я знаю, что это звучит неубедительно, но она была очень властной женщиной, и в те дни мне и в голову не приходило ослушаться ее. И я боялась того, что со мной было бы, если бы она оставила меня одну решать свои проблемы.
И сейчас по лицу Ангуса невозможно было понять, что он чувствует. Наконец он коротко спросил:
— А как насчет моего отца? Он знал?
— Он не знал, что я беременна.
— Газетчики считают, что мой отец — Филип Локхарт, — откровенно заявил Ангус. — Они позвонили моей тете и сказали ей, что именно поэтому они интересуются мной.
О Боже, подумала Ванесса. Начинается. Она взволнованно провела рукой по волосам.
— Я понимаю, почему они так решили. Он был единственным парнем, с которым я встречалась, поэтому и сделали такой вывод… — Она замолчала.
— И они сделали правильный вывод, не так ли? — Он наклонился вперед; вся его поза выражала напряженное ожидание.
— Они вообще не имели права делать какие-либо выводы, — возразила Ванесса.
— Я спросил вас не об этом. — В его голосе появилось раздражение, которое испугало Ванессу.
Она глубоко вздохнула.
— Ангус, ты имеешь полное право знать, кто твой отец. Но мне кажется, что у твоего отца тоже есть права. Он не знает, что я встретилась с тобой. Он понятия не имеет, что тобой интересуется пресса. Если его имя появится в газетах, это принесет ему большие неприятности, и я имею в виду не только смущение. Вспомни, я была несовершеннолетней, когда ты был зачат. Я должна сначала сама поговорить с ним.
Гнев и разочарование отразились на лице Ангуса.
— Когда? — коротко спросил он. Я хочу знать немедленно. Это самое большее, что вы можете для меня сделать.
— Это не так просто, — быстро сказала она. — Мы не разговаривали… — Она осеклась под пристальным взглядом сына.
Ангус придвинулся ближе.
— Если это Филип Локхарт, я не стану ничего предпринимать и никому не скажу об этом. Мне надо просто знать, — твердо заявил он.
Ванесса уже готова была уступить, но сдержалась.
— Я сразу же свяжусь с тобой, как только переговорю с этим человеком.
— Полагаю, мне придется удовлетвориться этим, — сказал Ангус, откровенно разочарованный. Он взглянул на часы. Пора было возвращаться в Эдинбург. Он сдержанно попрощался и ушел.
Ванесса готова была расплакаться, глядя вслед его удаляющейся фигуре. Увидит ли она его снова? Она так хотела завоевать его доверие и поближе познакомиться с ним. Черт бы побрал эту «Кроникл»! Она непременно должна связаться с Филипом, но предстоящий разговор пугал ее.
Она испугалась бы еще больше, если бы узнала, что Ангус, рассерженный тем, что не узнал имя своего отца, поддавшись внезапному порыву, сел не в поезд, а в такси, и направился в Хитгейт, избирательный округ Филипа.