— Как ты хорош, мальчик… — прошептала я, присаживаясь рядом на невысокую складную скамеечку. — Я и не замечала раньше, до чего ж ты хорош…
ХIV
Я проснулась в широкой уютной постели. Надо мной сверкал белизной сводчатый потолок, в раскрытое окно врывался шум моря и шелест листвы. Пахло солью и цветами. Я приподнялась и села. За окном расстилалась изумрудная гладь океана, над которым зелёным зеркалом парило прозрачное просторное небо. Дверь в палату открылась и вошла хорошенькая длинноногая девушка в голубом платье. Она улыбнулась, сказала: «Гуд монинг» и положила на стул мою вычищенную и отглаженную одежду, а рядом поставила начищенные сапоги. Потом прошла к столику и, указав мне на планшетку с кнопками, быстро и доходчиво объяснила, как можно заказать ванну, душ, массаж и завтрак с любым набором блюд. Пожелав мне хорошего отдыха, она удалилась, постукивая каблучками. Я немного посидела, глядя в небо, а потом решила, что пора вставать. После контрастного душа, массажа и лёгкого завтрака я почувствовала себя совсем хорошо. Одеваясь, я пожалела, что оставила сумку на базе, но выбора не было. Пришлось снова напяливать чёрные джинсы и свитер.
Выйдя из палаты, я поинтересовалась у медсестры, какое сегодня число, и как самочувствие того лётчика, что недавно доставили с базы возле Тартара. Из её ответа я узнала, что проспала почти сутки, а о Торнадо она ничего не знала. Она посоветовала мне найти доктора Йокогаму и справиться у него. Поблагодарив её, я отправилась искать доктора.
Этот маленький вежливый японец стоял у дверей клиники и беседовал с двумя полицейскими. Один из них, такой же маленький, как Йокогама, диноэрдец, покрытый чешуйчатой тёмной кожей и похожий на ящерицу, прижимал к выпуклой груди коричневые четырёхпалые ручки и говорил:
— Доктор, вы точно уверены, что он вне опасности?
— Если на этом свете в чём-то можно быть уверенным, то я уверен, — с достоинством ответил тот. — Вашему Торнадо опять повезло. Его вовремя доставили ко мне. Он сильный, как бык, и, не смотря на нездоровый образ жизни, сохранил крепкий организм.
— Он пьет только пиво! — вступился за Торнадо второй полицейский, зеленый и сухой как щепка, и тоже похожий на ящерицу каркарец.
— Да, но в неограниченных количествах! — вознегодовал японец, но тут же хитро усмехнулся и добавил: — Кроме того, за последние два года он пристрастился к кофе. Это вредно.
— Я всегда говорил ему: «Лейтенант, как это вы пьете такую гадость»! — подхватил каркарец.
— Значит, он скоро поправится? — перебил его диноэрдец.
— Я бы подержал его на Изумрудной дней пять-шесть, но опасаюсь, что он умчится, едва встанет на ноги. Ждите его дня через два.
— Камень с души! — воскликнул каркарец. — А нельзя с ним поговорить сейчас?
— Нет! Он сейчас погружён в регенерационный раствор.
— Куда? — опешил каркарец.
— А он не захлебнется? — забеспокоился диноэрдец.
— Данное утопление не грозит асфиксией, — рассмеялся Йокогама и, поклонившись, ушёл.
— Что он сказал? — спросил зелёный полицейский.
— Что Торнадо выживет, — растерянно ответил его товарищ.
— Ну ладно, — удовлетворенно кивнул тот. — Жаль было б, если б он отдал концы. Хоть он и ормиец, но всё равно отличный полицейский.
Я вздрогнула. Что-то в груди, возле сердца вдруг замерло, а потом мелко завибрировало.
— Простите! — заговорила я. — О ком речь?
— О лейтенанте Лонго Руфахе, — вежливо ответил диноэрдец.
— О лейтенанте? Разве Руфах — полицейский?
— Торнадо? — воскликнул каркарец. — Торнадо — лучший коп Мегаполиса!
— Если не лучший, то один из лучших, — уточнил его товарищ.
— Откуда вы знаете?
Каркарец рассмеялся, разинув беззубую зеленую пасть:
— Это же наш лейтенант! Мы имеем честь служить под его началом в двадцать шестом участке восточного округа Мегаполиса на Клондайке.
— Только вы не подумайте, что мы так говорим о нём, потому что он наш начальник, — поспешно вставил диноэрдец. — Он — один из лучших — это общее мнение.
— Ещё бы! — воскликнул его спутник. — В прошлом году его наградили орденом Почётного Легиона Полиции!
— Ну что ж, вам повезло с начальником, — кисло улыбнулась я. — Поздравляю…
Я повернулась и начала спускаться по ступеням широкой лестницы. На душе стало мутно. Хотелось немедленно улететь отсюда подальше, но что-то подсказывало, что сделать это мне не позволят. Словно в подтверждение моей догадки внизу, у нижних ступеней затормозил полицейский кар, из него выскочили двое парней в тёмно-синей форме и решительно направились в мою сторону.