— Твоя подруга ничего не желает говорить! — поделился комиссар, видимо, надеясь, что Торнадо справедливо вознегодует.
Тот обернулся и застыл. Он молча смотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Торсума, и я вдруг заметила, что его начинает бить дрожь. Тот заёрзал на своём спартанском кресле, словно оно было слишком жёстким для него.
— Закругляйтесь, ребята, — ядовито произнесла я. — За оставшиеся полтора часа мы успеем сделать ещё один круг по вопросам, которые вас совершенно не касаются. А потом вы принесёте мне извинения, и мы расстанемся. Быть может, я даже не буду требовать возмещения морального ущерба. Да, и не забудьте, что вы должны мне миллион.
— Полтора часа? — спросил Торнадо. — Что это значит?
— Из законных пятидесяти четырёх часов пятьдесят два с половиной уже закончились. Далее задерживать меня вы не имеете права.
— Пятьдесят два часа? — Торнадо снова взглянул на Торсума. — Задержание?
— По всем правилам! — агрессивно ответил тот.
— Ты что, совсем спятил, Рирм?
— Выбирай выражения, Торнадо!
Судя по ярости, исказившей лицо моего шкипера, он не то что выражений, но даже средств воздействия выбирать не будет. Я поспешно встала. Он обернулся ко мне.
— Где твои вещи?
Я кивнула на сумку. Он взял её со стола.
— Пошли отсюда!
— Ты делаешь ошибку, Торнадо! — вскочил Торсум.
— Ты дурак, Рирм! Ты был дураком, когда протирал штаны в штабе повстанческой армии, дураком остался и до сих пор!
— В штабе, где я протирал штаны, разрабатывались планы операций по взятию гарнизонов и цитаделей, за которые ты хватал награды!
— Я никогда не выполнял ваших идиотских планов, только поэтому мы брали эти гарнизоны и цитадели и получали награды! Теперь я, наконец, могу тебе это сказать, потому что при всём желании ты уже не сможешь отдать меня под трибунал!
Оставив начальника шипеть и брызгаться кипятком, он без всяких церемоний взял меня за локоть, вывел из кабинета и напоследок с видимым наслаждением оглушительно хлопнул дверью.
ХVI
— Сердитесь? — спросил Торнадо, искоса поглядывая на меня.
— Нет, — пожала плечами я. — Но, в общем-то, приятного мало. Впрочем, каждый работает, как умеет.
Мы шли по широкой набережной океана. В небесах сверкало ослепительно белым шаром местное солнце по имени Джей, а в горах приглушенно пели барабаны. Знойные пары всё так же прогуливались по дорожкам.
— На базе моя работа состояла только в полётах, — возразил Торнадо. — Я ведь истребитель, и неплохой, если вы заметили.
— Я заметила. Но в отношении вашей работы у Торсума, по-моему, было иное мнение.
— Торсум часто ошибается, по крайней мере, в отношении моей работы. Послушайте, я вам расскажу, как всё было.
— Сперва скажите, куда мы идём?
— На станцию ТС. Я думаю, что у вас больше нет здесь дел, верно?
Я кивнула.
— Так вот, — начал он. — Впервые я услышал о вас от Джила. Он был в бурном восторге и вскользь заметил, что вы близко знакомы с АН-У.
— Если б он не погиб, я б сказала, что он трепач.
— Тогда он был ещё жив, и я посоветовал ему не трепать языком, — кивнул Торнадо.
Я с удивлением взглянула на него, но он сделал вид, что не заметил моего безмолвного вопроса.
— Джил был отличным парнем, но молчать ему было трудно. Короче, это дошло до Торсума, а спустя два дня Джил погиб. Торсум начал жать на Стива, чтоб тот нашёл ему суперштурмана, чтоб укомплектовать мой экипаж. Стив моментом вспомнил о вас. Рирм мгновенно загорелся: он решил, что сможет одним выстрелом убить двух зайцев — заполучить хорошего штурмана и выйти на АН-У. Мне эта идея не понравилась. Я сказал, что нужно всё-таки выбрать какого-нибудь одного зайца, а двух мне не осилить. Лично меня больше интересовал штурман. Рирм согласился, но потребовал, чтоб я надел свою старую лётную форму. Я не спорю, вполне возможно, он искренне верил, что всё это время я слежу за вами и пытаюсь выудить из вас интересующие нас сведения. Но ведь вы-то знаете, что этого не было. Разве я задал вам хоть один вопрос, который мог относиться к тому парню?
Я задумалась, а потом вынуждена была признать:
— Нет, ни одного.
— Я не могу сказать, что меня совершенно не интересовали вы и ваш друг, но это был интерес, скорее, личного свойства. К мятежу он не имел никакого отношения, как и вы, в этом я был совершенно уверен.
— У Торсума было другое мнение.
— Он не знаком с Рутом.
Я резко обернулась.
— Как вы его назвали?
— Рут. Он сам просил так его называть. Обращение АН-У его, по-моему, просто бесит.
— Значит, вы с ним знакомы?