— Детектив Хорн! — вскричал он зычным голосом, подходя к пульту и перегибаясь через него. — Где сын банкира Руста?
— У лейтенанта, — спокойно ответил минотавр, рукой отодвигая алкорца подальше от себя. — Не нависайте надо мной, Алмаз. Я люблю чистое небо над головой.
— У лейтенанта? — алкорец сверкнул глазами. — Этот дикарь допрашивает несовершеннолетнего без адвоката? Я подам на него жалобу префекту!
— Это ваше право, Алмаз, — кивнул Хорн. — Вам напомнить номер жетона лейтенанта?
— Я его в предсмертном бреду буду повторять! — рявкнул тот. — Сообщите вашему хозяину, что здесь адвокат господина Руста.
Хорн вздохнул и нажал на пульте какую-то кнопку.
— Торнадо, здесь Алмаз. Он рвёт и мечет.
Я усмехнулась. Алкорец резко развернулся в мою сторону, и его гнев тут же испарился. Склонившись в поклоне, он произнёс:
— Прошу простить, прекрасная дама, что я был так несдержан в вашем присутствии.
— Ничего страшного, рыцарь, — великодушно произнесла я.
Дверь в конце зала распахнулась, и появился Лонго. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, рукава закатаны. Увидев меня, он нахмурился, а потом перевёл взгляд на алкорца.
— Что шумим, барон?
— Слушай, ормиец! — выпрямился тот. — Тебе известно, что ты нарушил закон, допрашивая несовершеннолетнего без его адвоката?
— Допрашивая? — Лонго удивился.- Кто сказал, что я его допрашивал?
— Я сказал, — пояснил минотавр.
— Ты ошибся, Хорн. Мы просто беседовали с малышом. Очень смышлёный парень. Думаю, что в твоих услугах, Алмаз, он не нуждается. Отлается от кого угодно, не только от меня.
— Ты его арестовал?
— Я его задержал и буду держать все двое суток, на которые имею право. И я его ещё допрошу, пусть даже в твоём присутствии, и он мне выложит всё, что мне нужно для предъявления обвинения. Как только смогу его предъявить, я выдам вам парня под залог.
— У тебя будут неприятности, ормиец! — пригрозил Алмаз.
— У меня, итак, одни неприятности, но от этого дела у меня неприятностей уже не будет. Я не зря сегодня шерстил его шестёрок из уличной банды. Они моментом раскололись и сами отвели меня туда, где этот чертёнок развлекался в обществе двух малолетних анубок в ожидании, когда его перепуганный папаша выложит выкуп, который он, естественно, собирался пустить в оборот. У этого семейства большие способности к бизнесу.
— Это всё ложь и фальсификация!
— Нет, Алмаз. Я уже учёный, тобой, кстати, учёный. У меня всё запротоколировано и заснято. Факт совращения малолетних анубок, кстати, тоже.
— Да они сами кого угодно… — начал сдавать позиции алкорец.
— Прибереги красноречие для суда, — оборвал его Лонго. — Ты хороший адвокат, и я уверен, что этот пункт в приговор не войдёт, но я аккуратный полицейский и в обвинительное заключение впишу всё.
— Вымогательство тоже не пройдёт, — уже совершенно спокойно заметил Алмаз. — Отец не будет писать заявление на собственное чадо.
— Естественно. Но основным его преступлением является не это. Он виноват в похищении девушек и их продаже. Работорговля — это не шутки, Алмаз, ты же знаешь.
— Это нужно ещё доказать, Торнадо.
— Это дело техники, барон, — вздохнул Лонго. — Клайд потратил на него полдня. Сейчас он отоспится после беготни по притонам и закончит с этим. Через двое суток присутствие здесь вашего драгоценного чада будет уже ни к чему.
— Я хочу поговорить с ним.
— Ради звёзд! Иди сюда, деточка.
Из кабинета появился невысокий тоненький чертёнок. Это был самый настоящий чертёнок с рожками, копытцами и даже, возможно, с хвостом, но хвоста под костюмом из серебристо-чёрной парчи было не видно. Он осмотрелся по сторонам и устремил лазоревый взгляд на Алмаза.
— Привет, приятель.
— Добрый вечер, чудовище, — вздохнул алкорец. — Ты не спрашиваешь, как чувствует себя твой отец?
— Полагаю, что пока он жив.
— Пока?
— Я ещё не готов к приёму наследства, старик.
Алкорец тяжко вздохнул. Чертёнок обернулся к Торнадо.
— Вы хороший коп, лейтенант, и я не держу на вас зла. Нам ещё придётся много общаться, когда я займу папашино место. Но если б у меня хватило ума изменить почерк похищения, вы б меня ни за что не замели.
— Как знать, — пожал плечами Лонго. — Брикон, отведи этого малолетнего преступника в камеру.
Один из детективов тут же поднялся и пошёл открывать зарешёченную дверь. Алкорец проводил его взглядом, а потом грустно посмотрел на Лонго.