Для начала я разобрала свой «Оленебой», прочистив его и опылив твёрдо-металлическим аэрозолем, снова собрала и сунула в потайную кобуру, предварительно подзарядив энергокристалл. С пистолетом наложницы возни было больше, как со всяким пневматическим оружием. И в тот самый момент, когда все его части были аккуратно разложены на белом листе бумаги, у дверей раздался звонок.
Это показалось мне странным, поскольку на крышу посторонний просто не смог бы попасть, а у Лонго был ключ. Всё объяснилось, когда я посмотрела на экран внешней камеры. У двери терпеливо ждал высокий сержант полиции.
Я всё же на всякий случай переложила бластер из кобуры за ремень брюк и застегнула куртку. После этого со спокойной душой открыла дверь.
— Прошу прощения, мисс, — мило улыбнулся сержант.
Это был молодой русоволосый землянин очень приятной наружности, правда, его здорово портили зеркальные солнцезащитные очки, но на улице была жара и я не страдала от неё лишь потому, что в квартире надрывался кондиционер.
— Прошу прощения, мисс, — снова повторил он. — Могу я видеть лейтенанта Руфаха?
— Он в участке, — ответила я.
— Какая досада! — воскликнул он и ударил кулаком по дверному косяку. — А вы не могли бы передать ему одну вещь?
— Какую вещь?
— Часы. Он забыл их в моём флаере, когда я подвозил его на место происшествия.
— А зачем он снимал часы у вас во флаере? — удивилась я.
— Он не снимал, а просто не успел надеть. Это был выходной и его срочно вызвали. Я забирал его с озера.
— А, понятно, — кивнула я. — Можете оставить.
Он протянул мне часы и, поблагодарив, пошёл к павильону пассажирского лифта. Я закрыла дверь. Часы были ормийские, военного образца с эмблемой ВКФ. Я положила их возле компьютера и снова вернулась к пистолету наложницы. Он был уже собран и заряжен, когда я услышала, что дверь за моей спиной открывается. Я вскочила и прижалась к стене, зажав оружие в руке. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Лонго. Увидев меня с пистолетом, он нахмурился.
— Что случилось?
— Ничего, — я подняла сзади куртку и засунула пистолет за ремень.
— Зачем ты просила меня приехать?
— Что?
В следующий момент меня, наконец, осенило, и очень даже вовремя. Не тратя драгоценных секунд на бешеные взгляды в сторону часов, на пусть даже краткие объяснения, я вытолкнула Лонго из комнаты. Он не ожидал ничего подобного и потому не удержался на ногах. Мы вдвоём упали на полимерный настил крыши за дверями пентхауза, и в этот миг раздался оглушительный грохот. В следующий миг Лонго развернулся и накрыл меня собой, так что все осколки, куски пенобетона и большая часть пыли достались ему.
Грохот смолк, но он продолжал прижимать меня к полу.
— Наверно, всё… — предположила я, но в следующий момент раздался треск, и обрушилась последняя стена, та самая, в которой ещё недавно была входная дверь. Она с шумом рухнула, но нас не задела, поскольку мы оказались как раз в дверном проёме.
— Теперь всё, — согласился Лонго, поднимаясь на ноги. Я села. Он был весь серый от пыли, и даже волосы казались седыми. Он печально смотрел на груду развалин. — Это была моя квартира.
— Да, — согласилась я. — Была.
— Что, чёрт возьми, произошло? — вдруг рявкнул он.
— Я полагаю, что это можно квалифицировать, как покушение, — заявила я, протягивая ему руку.
— Неужели? — с сарказмом отозвался он, помогая мне встать. — А я думал, что это дружеский розыгрыш. Ты цела?
— Более того, я надежно зацементирована. Ты очень расстроен?
— Нет. В конце концов, мы можем теперь поселиться в одной из камер моего участка. И мне недалеко до работы, и ты под присмотром.
— У вас что, жилищный кризис?
Он снова взглянул на развалины.
— Нет, просто за восемь лет я успел привыкнуть именно к этой квартире.
— Хорошо, — кивнула я. — Сознаюсь. Я виновата. Я слишком поздно вспомнила, что ты не ходишь на озеро.
— А причём здесь озеро? — удивился он.
— Давай уйдём отсюда. Я не люблю развалины. От них веет смертью. По дороге я всё тебе расскажу.
— Согласен.
— Минуту! — вспомнила я и полезла на кучу тёплого дымящегося мусора.
— Что ты хочешь там найти? — забеспокоился Лонго.
— Одну чрезвычайно ценную для меня вещь.