Он сидел напротив за массивным столом. За его спиной висели побитые молью драпировки красного бархата. Над головой за грязным стеклом круглого иллюминатора клубилась чёрная бездна. Он был ещё не стар, но в чёрных волосах и густых усах уже светилась седина. Тёмно-синяя форма идеально сидела на квадратных плечах.
— Вы умеете летать? — наконец спросил он, хмуро глядя на меня.
Послышался зуммер, напоминающий писк комара. Стив Бенбен, сидевший сбоку в большом кресле, из-под драной обивки которого торчал розовый поролон, встрепенулся, но ормиец в синем мундире поморщился и жестом приказал ему сидеть, потом достал из кармана чёрную планшетку коммуникатора и нажал кнопку. Я едва разобрала донесшийся из динамика низкий хрипловатый голос: «Лар ше» — по-ормийски «яздесь». «Тар мон» — «входи» ответил ормиец. Дверь за моей спиной хлопнула, и вошёл ещё один. Он прошёлся по вытертому ковру и остановился у окна, за которым ничего не было видно, кроме бесконечной и беспросветной тьмы. Он был невысокого роста и отлично сложен. Чёрный кожаный комбинезон, перетянутый жёсткими ремнями, облегал широкие плечи и узкие бёдра. На плечах поблескивали погоны, на рукаве — золотая эмблема, на поясе — лёгкая кобура и тиснёные ножны с кортиком. Не трудно было догадаться, что это мой ас.
— Я спросил, умеете ли вы летать? — повторил свой вопрос, сидевший за столом ормиец.
— Нет, — ответила я. Стив заёрзал в кресле, отчего оно оглушительно заскрипело. Летчик оторвался от окна и взглянул на меня. Он был довольно молод. Я до сих пор не научилась определять возраст ормийцев, но он был старше двадцати пяти и моложе сорока. Его красивое смуглое лицо казалось замкнутым и суровым, но в этот миг в чёрных глазах мелькнула ирония и по губам скользнула тонкая усмешка.
— Нет? — спросил он.
Я покачала головой.
— Увы. У меня нет крыльев. Но я умею управлять летательными аппаратами.
— Вы что, собираетесь здесь шутки шутить? — возмутился сидевший за столом ормиец.
— С ней так нельзя! — буркнул Стив, скрипнув креслом.
Летчик покачал головой и снова вернулся к созерцанию тьмы.
— Как вас зовут? -спросил ормиец в синем мундире.
— Это допрос? — поинтересовалась я.
— Нет, — слегка опешил он.
— Мне следовало догадаться. При допросе, насколько мне известно, прежде чем задавать вопросы, представляются.
Он шумно вздохнул.
— Я комиссар Торсум, комендант колонии. Бенбена вы знаете. Этот парень у окна — майор Руфах, летчик-истребитель Эскадрильи Смерти ВКС Ормы.
Руфах на мгновение обернулся и сдержанно кивнул, потом снова повернулся к окну. Мне было жаль. Он меня заинтересовал. Я слышала об Эскадрильи Смерти, летчики которой на разбитых трофейных истребителях сражались против кораблей-убийц системы «Грум» и даже иногда побеждали.
— Простите, майор, — проговорила я, — сколько «Грумов» вы сбили?
Он снова обернулся и молча поднял два пальца.
— Он один из лучших, — с тяжким вздохом сообщил комиссар. У него был такой вид, словно ему стыдно в этом признаваться.
— Понятно, — кивнула я. — Меня зовут Лоранс Бентли, но я никогда никого не сбивала. Если мне не изменяет память. Летать я умею.
— Точно! — встрепенулся Стив.
— Ты-то откуда знаешь? — фыркнула я. — Ты ж всё время продержал меня в подвале за пультом. Но в принципе, он прав. Я точно умею летать.
— Вернее, управлять летательными аппаратами, — не оборачиваясь, уточнил Руфах.
— Верно, — кивнула я. — Что мне предстоит сделать?
Торсум по-прежнему смотрел на меня с сомнением.
— Я могу убраться отсюда хоть сейчас, — заметила я. — Даже не буду требовать компенсацию за прерванный отдых.
Руфах посмотрел на комиссара. Тот снова шумно вздохнул.
— Позывной майора — Торнадо. Назовите свой.
— Сигма.
— Почему именно «Сигма»?
— Я всегда говорю первое, что приходит в голову. Это приносит мне удачу.
— Удача — это то, что нам понадобиться более всего, — заметил майор. — Мы пошли, Рирм, — обратился он к Торсуму. — Я сам введу Лоранс в курс дела.
— За выполнение задания вы получите миллион кредитных единиц, — сообщил комиссар.
— Ладно, — кивнула я и, взяв сумку, вышла из комнаты.
IV
Мы, не торопясь, шли по длинному коридору. Из-под обшарпанной обшивки стен проглядывала поблескивающая сталь. Металлический пол был застелен бесконечной ветхой циновкой. За грязными иллюминаторами чернела ночь космоса, в которой почти не было звёзд.