— Не может быть, — проговорил Лонго. — Клайд! Вы вызвали скорую? Он же землянин! Он должен регенерировать даже без сердца.
— Что? Сейчас! — Клайд выскочил из камеры.
Я ещё раз посмотрела на мёртвого Билли и тоже вышла.
— Кто у вас может сделать такую операцию? — спросила я.
— Кто угодно! У нас полно частных и даже подпольных клиник, — пожал плечами Лонго. Он подошёл к пульту дежурного и посмотрел на экран, где на койке вниз лицом лежал Галлахер. — Но я не понимаю, как он согласился на это!
— Он мог и не знать. Его могли усыпить, напоить, накачать наркотиками. А через трое-четверо суток на теле не осталось и следа от швов. Регенерация.
— Что это такое? — насторожился Лонго, глядя на экран. — Что это за дым?
Он бегом бросился обратно в камеру. Там стоял удушливый запах горелой плоти. Вбежав вслед за Лонго, я увидела, что труп на койке начинает дымиться. «Нет, — подумала я. — Этого не может быть! Только не это!» Но кожа на теле темнела, прогорая изнутри.
— Нож! — крикнула я, протягивая назад руку и собирая все силы для того, чтоб сделать то, на что я решилась. Кто-то сунул мне в пальцы гладкую рукоятку. Это был тонкий острый кинжал с костяной ручкой. Я шагнула к койке, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Зрелище было ужасным и ещё более ужасным было моё намерение. Собравшись с духом, я наклонилась, и отсекла большой палец уже почерневшей и начавшей обугливаться руки Галлахера. Наколов этот палец на острие кинжала, я обернулась.
— Где у вас здесь есть микроскоп? Быстро!
— Второй этаж! — крикнул Клайд.- Лаборатория.
В лаборатории я бросилась к столу и быстро сделала срез уже распадавшейся ткани пальца. Впрочем, на палец это уже было не похоже, и я немного успокоилась. Положив его на подставку, я включила микроскоп, и посмотрела на экран. Я ещё успела увидеть золотистые тонкие нити в чёрной массе, но когда нажала на клавишу, чтоб сделать снимок, было уже поздно. На предметном столике осталась лишь белая тонкая пыль.
Внизу было тихо. Полицейские стояли молча, стараясь не смотреть друг на друга. Лонго устало провёл рукой по глазам и на несколько мгновений зажмурился.
— Он рассыпался. В белый пепел. Я лишь несколько часов назад говорил с ним.
— Это система уничтожения, — объяснила я. — Взрыв в сердце разогревает мельчайшие провода из специального сплава, которые пронизывают тело. При разогреве сплав вступает в реакцию с гемоглобином, и температура возрастает на несколько сот градусов. На сей раз, дело затянулась из-за того, что регенерирующий организм боролся за жизнь и какое-то время нейтрализовал реакцию.
— Провода? Ты хочешь сказать, что он был пронизан этими проводами?
— Насквозь. Несколько сотен на кубический сантиметр. Это не могли сделать ваши уголовники, Лонго.
— Ты их не знаешь, — бесцветно произнёс он. — Здесь умельцев хватает.
— Тут нужны не умельцы, а большая лаборатория с новейшим оборудованием и несколькими бригадами хорошо обученных хирургов. Даже на Земле такие операции проводят не чаще, чем раз-два в год.
— Там проводят такие операции?
— Там вставляют другие провода. Готовят киборгов-разведчиков, с их, естественно, согласия и без малейшего вреда для них. Но методика разработана не на Земле.
— Где?
— На Пелларе.
Он вздохнул. Я заметила, как встрепенулся Клайд.
— Кончай! — вдруг рявкнул на него Лонго. — Альбелин не стал бы этого делать.
— Это точно, — согласилась я. — Он, на худой конец, накачал бы его тротилом, чтоб нечему было восстанавливаться, да и то, это было возможно для него лишь лет пять назад. А здесь работа тонкая, тщательная. Так работают именно пелларцы.
— Но не наши подопечные, — возразил Лонго.
— Да. Судя по затратам — это работали те, кто имеет выход за пределы колонии. Они слишком хорошо оснащены, чтоб с ними так просто было справиться. Такой труд только для того, чтоб ликвидировать рядового исполнителя! Видимо, у них неограниченные возможности, если они так бросаются трудоёмкими эффектами.
— Ладно, начнем всё сначала, — вздохнул он. — Ласи! Ты здесь? Хорошо. Завари кофе, голова гудит. Ты будешь? — он посмотрел на меня.
— Нет. Кофе я пью для успокоения души. А для работы это вредно.
ХVII
Белый пепел — всё, что осталось от Билли Галлахера, собрали с помощью пылесоса в специальный контейнер, камеру закрыли, и все принялись за обычные дела. Лонго и Клайд разбирались с делом о каком-то оборотне, занимавшемся телепатической агрессией, но заметно было, что им обоим трудно полностью переключиться на него. Лонго то и дело впадал в глубокую задумчивость и вслед за этим переспрашивал у Клайда, что он только что сказал, а тот, в свою очередь, без конца перебирал стандартные листы с материалами дела, тёр виски и безуспешно пытался выдать какую-нибудь свежую идею.