Он прицелился в грудь Лонго и положил палец на спусковой крючок. Но в следующий момент раздался негромкий, но властный голос:
— Не стрелять!
За спиной человека с пулемётом возникла величественная фигура в старой потрёпанной тоге, которая, тем не менее, ниспадала до пола идеальными складками. Я узнала Алмаза. Он спокойно созерцал разыгравшуюся здесь сцену.
— Лизар, ты охотник, но не преступник, — произнёс он, взглянув на своего более молодого земляка. — Почему же ты решил нарушить Золотое Правило и убить полицейского?
— Он больше не полицейский! — возразил Лизар, с почтением глядя на Алмаза. — Он лишён звания и изгнан из полиции.
— Так я и думал… — пробормотал Лонго, озабоченно глядя на него.
— Это правда, майор? — спросил Алмаз.
— Правда, барон.
— Вот видите, ваша светлость! — воскликнул Лизар, вновь вскидывая пулемёт.
— Я не отменял своего повеления, — холодно заметил Алмаз.
— Но ведь это ормиец! — пророкотал тот. — Это повстанец, партизан, бандит! Вспомните, что они творили в наших домах, как они жгли наши дворцы и похищали наших женщин.
— Ну, вы от нас не отставали, — огрызнулся Лонго.
— Молчи! — рявкнул Лизар. — Ваше сиятельство! Неужели вы вступитесь за ормийца, за нашего кровного и извечного врага, за убийцу благороднейших рыцарей?
— Война окончена, Лизар, — напомнил Алмаз. — Мир заключён. Вражда прекращена навеки.
— Что? Что я слышу? Вы, Алмаз в Короне Великого Тирана Алкорского, один из именитейших баронов, гордость рыцарства, и говорите так! Неужели вы всё забыли? Вы забыли, из-за чего очутились здесь, где даже ваше имя не может звучать, настолько презренно это место!
— Кончай, Лизар, — усмехнулся Лонго. — Не надо разыгрывать патриота и героя. Нет доблести в том, чтоб убить безоружного, да ещё не рискуя угодить под суд. Тебе же просто заплатили за мою голову и за голову этой женщины. А женщин вообще убивать грех. Я перебил в боях много вашего брата, но женщин я не убивал.
— Ты поступал с ними хуже! — задохнулся Лизар.
— С твоей точки зрения, возможно, но уверяю, что всё и всегда происходило по взаимному согласию.
— Пёс! — взорвался Лизар. — Чтоб алкорские женщины соглашались на такое? Я убью тебя, даже если война окончена!
— И станешь преступником, — произнёс Алмаз.
— Убить врага — преступление?
— Преступление — убить врага, с которым заключён мир. Или ты не согласен с миром, который подписал наш повелитель?
Лизар неохотно опустил пулемёт. Лонго с облегчением вздохнул.
— Мне тоже иногда хочется придушить его собственными руками, — заметил Алмаз, указав на него. — Но я сдерживаю свои порывы.
Лонго улыбнулся.
— А я чаще испытываю желание заключить тебя в объятия, барон. Если б не память о прошлом, я так бы и сделал.
— Когда-нибудь мы забудем то, что мешает тебе это сделать, — заметил алкорец.
— Алмаз, спроси своего юного друга, кому так приглянулась моя голова?
Барон высокомерно вздёрнул подбородок.
— Это интересует тебя, но не меня, ормиец.
— Ты не последователен, — покачал головой Лонго. — Если он не убьёт меня, то это сделает кто-то другой, а впрочем… При этом ведь не будут нарушены условия вечного мира между Алкором и Ормой.
Алмаз сердито взглянул на него, а потом на Лизара.
— Кто дал тебе приказ?
Лизар покачал головой.
— Я не могу сказать, ваше сиятельство. Я поклялся, что никому не открою эту тайну.
Алмаз нахмурился.
— Тебе известно, что ты не вправе давать такую клятву и не вправе что-либо скрывать от меня! Говори.
Лизар умоляюще взглянул на барона, но не увидел в его глазах ничего, кроме гневного приказа. Он начал потихоньку пятиться к стене.
— Кончай, Алмаз! — крикнул Лонго. — Пусть катится! Я сам всё выясню.
— Говори! — громыхнул Алмаз.
Лизар метнулся к стене, отшвырнув на ходу пулемёт, прижался к ней спиной и ударил себя в грудь. Я услышала глухой удар и треск рёбер. Лизар задохнулся и медленно сполз по стене. Его глаза мутнели, а лицо приобретало синеватый оттенок.
— Ну, зачем? — с досадой воскликнул Лонго. — Я же говорил, что не надо!
— Он не имел права давать такую клятву, — холодно заметил Алмаз.
— Ты ещё меня дикарём называешь!
— Извини, что не смог тебе помочь.
— О, Звёзды… — вздохнул Лонго, подходя к Лизару. — До сих пор не могу понять, как это можно одним ударом раздавить себе сердце.
— Вам ещё многому придётся учиться у нас.