— Центральная КОБЗИ? Где сейчас находится комиссар Керколди?
— Он в отпуске, старший инспектор, — ответил диспетчер.
— Где именно?
— На Земле, в окрестностях Данди.
— Данди? — Антуан устало потер лоб. — Где это?
— Не знаю… — смутился инспектор. — Могу выяснить.
— Это Шотландия, — подсказала я.
— Да, действительно. Впрочем, неважно. Срочно передайте ему телепортационное сообщение следующего содержания: «Вам следует немедленно возвратиться к месту службы и принять на себя руководство Пиркфордской колонией, в виду… — он на мгновение задумался, — болезни комиссара Торсума». Подпись: старший инспектор ОБЗИ ОГ Ле Соланж. Отправьте под грифом «секретно».
Он выключил связь и обернулся к Лонго.
— Я вижу, вы ликуете, лейтенант?
— Нет, просто у меня немного наладилось настроение. Теперь этот бюрократ не будет нам мешать, и я хоть на какое-то время буду избавлен от его присутствия.
— На какое-то время?
— Конечно, — пожал плечами тот. — Покуда не вытащим на белый свет настоящих виновников мятежа.
— Так я и думал! — воскликнул Антуан. — Вы тоже не верите в то, что это Торсум!
— Его подставили так же, как и меня. У него бы ума не хватило так хитро всё продумать, поверьте мне. Я столько лет мучился, пытаясь разобраться в той мешанине, которую он присылал мне из штаба под видом планов боевых операций, что совершенно уверился: он не способен выстроить мало-мальски сносную диспозицию, не говоря уже о развитии боевых действий. Если б они его привлекли на самом деле, то уже давно бы сидели в ваших номерах и ждали справедливого приговора, а ему можно было бы дать орден за диверсию в стане противника.
— Погодите, погодите, Торнадо! — забеспокоился Антуан. — И такой человек занимает столь ответственный пост?
— О, нет! — рассмеялся Лонго. — Это старые счёты, со времен штурмов и рейдов. Он просто на всю жизнь отбил у меня доверие к его таланту стратега. Но как администратор он выше всех похвал. И прекрасный организатор, можете мне поверить. Пока он здесь, в колонии будет порядок. Если он, конечно, не будет учить меня ловить преступников.
Антуан немного успокоился.
— Ну, ладно. Но ведь запрос сделан из его дома.
— Да у него там проходной двор! Его супруга обожает великосветские приёмы. С младенчества. Но его трудно упрекнуть, ведь Изумрудная надёжно закрыта от посторонних, так что вероятность того, что до компьютера доберутся преступники, стремится к нулю.
— Но до него явно не дотягивает, — пробормотал Ле Соланж.
XI
У Лонго совсем не было желания работать. Едва Антуан, взяв с собой несколько человек, ушёл в дом Рирма, он снова сел на подоконник и усадил меня рядом.
— Какой сегодня день, — проговорил он, улыбаясь. — Горизонта не видно в тумане, а небо и океан белые, как разлитое молоко. Лишь чуть-чуть зеленоватого цвета. И барабанов почти не слышно. Если б ты знала, как они надоедают здесь! Мне однажды пришлось проторчать в городе две недели, так потом они целый месяц стучали у меня в голове. А сегодня тихо. Только ветер шумит в вершинах пальм.
— Ты, действительно, так рад тому, что случилось с Рирмом? — спросила я.
— Да. Ты ж видела, что инициатива при аресте принадлежала мне. Если б я не спровоцировал его, то у него бы максимум взяли объяснения и на время отстранили от дела и, быть может, от работы. А теперь он сидит. И пусть сидит.
— А ты, оказывается, жестокий.
— Я жестокий, — кивнул он. — Страшно злопамятный и ужасно мстительный. А вообще, ему не помешает немного поразмышлять над своим поведением.
— Это действительно месть, Лонго.
— Очень маленькая, — он показал какая. — Пусть эти парни думают, что мы идём у них на поводу. Пока пусть думают. Торсум — крупная фигура, и его арест, в любом случае, сдвинет дело с мёртвой точки.
— А ты, к тому же, стратег, — улыбнулась я.
— Причём очень талантливый, — подтвердил он. — Мне жаль этого старого осла, и я всё сделаю, чтоб снять с него все подозрения, но он вымотал мне на Орме все нервы и заставил соревноваться в военном искусстве с лучшими умами Генштаба Императора Ормы и алкорскими инструкторами. Это, быть может, пошло мне на пользу, но оставило неприятные воспоминания.
— А скажи-ка мне, гений стратегии, когда ты понял, что на Клондайке мы имеем дело с Нейтом?
Он рассмеялся.
— Честно?
— Ну, я надеюсь на искренний ответ.
— Когда увидел в зале его адъютанта Рикотана.
— Но не раньше?
— Нет.
— Умница!
— Что не додумался, когда надо?