— Что не подал вида, что не додумался.
— Откровенность за откровенность.
— Давай.
— Что хотел сказать Дайк, заявляя, что Звездная Инспекция снова просит твоей помощи?
— Что я снова оказалась в опасной близости от запретной зоны, и меня уже в который раз просят выяснить, что там происходит, раз уж я всё равно намерена туда влезть.
Он посмотрел в сторону горизонта и, как бы, между прочим, заметил:
— Они тебя ценят.
— Ещё бы! Где они ещё найдут такое сокровище! Чтоб рисковать головой, выполняя чужую работу!
Он какое-то время молчал, а потом повернулся ко мне.
— Давай начистоту, ладно? Кто теперь будет старшим в деле? Ты?
— Нет. Но и не ты. У нас это называется работать в одной упряжке. Господи, дорогой мой, да ведь нет ничего унизительного в том, что ты во мне нуждаешься! Просто я знаю то, чего не знаешь ты. Это естественно, нельзя знать всё. Я в ваших уголовных дебрях — дуб дубом, это не моя специальность, но я облетела всю область Объединения и не один раз. Я забиралась в такие дыры, где до меня побывали один-два звездолёта. Я, как свои пять пальцев, знаю всю современную технику, официально известную в Объединении. Это было моей работой.
— Почему было?
— Потому что всё надоедает, — буркнула я, отворачиваясь.
— Я больше не буду тебя ни о чём спрашивать, если не почувствую, что ты расположена ответить.
— Спасибо, мой милый.
Послышался негромкий гудок, и он вытащил свой коммуникатор.
— Лейтенант Руфах слушает!
— Салют, лейтенант. К тебе дама.
— Опять… — протянул он, вставая. — Проводи её наверх.
— Завидую твоей популярности, Торнадо!
— От всего сердца желаю тебе такой же.
Через минуту дверь распахнулась, и в комнату ворвалась зарёванная Рузаф. С порога она кинулась на шею Лонго. В дверях остался молодой охранник-ормиец, который с усмешкой наблюдал за происходящим.
— Закрой дверь с той стороны, козлёнок, пока я не сделал это твоей головой, — прорычал Лонго.
Тот подчинился. Рузаф тут же разрыдалась.
— Его арестовали, Торнадо! — взвыла она, отцепляясь от моего друга, чтоб вцепиться в свою начёсанную шевелюру. — Они его обвиняют в мятеже! Они ходят по всему дому, всё обнюхивают, допрашивают прислугу! Они вызывают наших друзей и собираются задавать им свои вопросы! Торнадо! Спаси меня!
— От чего? — поинтересовался он, стряхивая с воротника капли её слёз.
— Я не знаю! Что меня ждёт? Кто его арестовал? Он виноват? Кто сказал, что он делал это?
Она медленно осела на пол, но Лонго даже не попытался её поддержать. Она так и осталась сидеть на полу в ворохе золотистых шёлковых тряпок.
— Его арестовал старший инспектор ОБЗИ Ле Соланж, — спокойно сообщил Лонго. — Что это сделал он, сказал я. Он не виновен, и потому ничего страшного тебя не ждёт. Вставай и иди домой.
— Ты? — она вдруг зашипела как змея. — Так это из-за тебя они шарят у нас в доме!
Она вскочила с пола и бросилась к нему, по-видимому, имея намерение выцарапать ему глаза. Он фыркнул, схватил её за руки и швырнул в ближайшее кресло. Она ошарашено смотрела на него.
— Ты меня, должно быть, с кем-то спутала, — зло проговорил он. — Я никогда не допущу, чтоб меня трогала женщина, если она, конечно, не хочет выразить мне тем самым своё расположение. В любом случае, она не должна быть такой напористой.
— Ты оговорил друга! — обвиняющим тоном заявила она.
— Он никогда не был моим другом, — возразил Лонго. — Кроме того, я старался для тебя. Ты сама говорила, что боишься его, вот я его и изолировал. Когда вы оба немного остынете, он выйдет на свободу и всё будет как в доброй сказке с хорошим концом.
— Ты старался для меня? — она прищурилась. — А, может, для себя? Ты хочешь занять его место?
— Для этого кресла у меня нет достаточных связей.
— Я не о кресле.
— Что, о постели? Что-то не припомню, чтоб там было что-то, что толкнуло бы меня на подобный шаг.
— Торнадо! — зарычала она мелодичным басом. — Ты играешь с огнём!
— Нет, огня с меня хватит. Иди домой, Рузаф.
— Значит, Рирм вернётся?
— Думаю, что да.
— Это только ты думаешь?
— В данном случае важно, что это думаю именно я. Расследование веду я, и решаю всё я.
— И ты решил не заканчивать расследование? Ты вернёшь мне мужа?
— Пришлю заказной бандеролью, обвязанной алой ленточкой, чтоб ты без помех могла сорвать на нём свою злость. Катись, дорогая, мне нужно работать.
— Я вижу, как вы работаете! — она бросила свирепый взгляд на меня. — С меня хватит! Я улетаю на Орму и вернусь не раньше, чем Торсум выйдет из ваших застенков.