— И что мне теперь делать? — задал вопрос Стариен Воронвэ закончив доклад Хозяину Леса. — Врагов больше нет. За исключением клана Саулота…
— Саулот не враг!
— Он вампир, а значит враг! — не согласился дриад и нахмурившись, прямо посмотрел в умные глаза Земамора.
— Сейчас он не враг. Я знаю, что Отшельник воспитал тебя в ненависти к вампирам…
— И дроу!
— И дроу? — леший крякнул от досады. — Вот это он напрасно, об этом его никто не просил! Не смей убивать дроу без веской причины. Слышишь?
— Слышу, — угрюмо ответил Стариен Воронвэ. — Что является веской причиной?
— Угроза лесу. Другой причины нет.
— А угроза тебе или дриадам?
— Это тоже угроза лесу. Только не надо убивать дроу за то, что он раздавил жука или червяка. Понял?
— Понял! Убивать можно дроу посягнувших на жизнь разумных!
— Эльфы не в счет! Они постоянно враждуют с дроу, — леший погрозил дриаду пальцем. — Не смей выступать на стороне эльфов в их войне с дроу. Ты, конечно, лучший воин на Варге, но против Ллос ты никто!
— А почему нельзя уничтожить вампирский клан Саулота?
— Саулот и его вампиры не угрожают лесу. Пока! Вот если они захотят построить второй замок, тогда да, ты будешь весомым аргументом при общении с ними. Но это случится не скоро. Ты пока знаешь, что… — Земамор потер подбородок, о чем-то сильно задумавшись. — Ты вот что, пока поживи вдали от леса. Попутешествуй по Тирсу, мир посмотри, себя покажи. Хорошие воины нужны везде. Только имя тебе надо поменять.
— Старый Ворон, — вздохнув, произнес дриад. — За глаза, кроме эльфов, меня все называют Старым Вороном.
— Ну да, я что-то такое слышал, — скрывая улыбку, ответил леший. — Так что походи по миру, наберись опыта у великих мастеров боя с оружием, стань лучшим не только на Варге, но и на всем Тирсе. И когда станешь, возвращайся!
— Хорошо. Только с мамой попрощаюсь…
— А с отцом?
— Он меня недолюбливает, считает, что я стал причиной того, что Астильба его разлюбила.
— М-да уж, — Земамор озабоченно почесал затылок. — Вот ещё одна незадача. Как-то странно на него приворотное зелье подействовало. Прикипел он к твоей матери… радует одно, она его не любит! Даже если с ним что-то и случится, она не умрёт!
— Срубите вон ту секвойю, — командир отряда авангарда показал наемникам на дерево, монументальным колоссом возвышающееся над остальными деревьями. — Из нее получится хороший таран!
— Нельзя это дерево рубить, — не согласился один из наемников, — ему сотни лет. Срубим эту секвойю и накличем на свою голову беду в виде лесных эльфов. Это непростое дерево!
— А-а-а, Ворон, — командир с неприязнью посмотрел на молодого мужчину. — Опять ты со своими сказками. Просто признайся, что рубить деревья не в природе дриадов и тогда я пошлю срубить секвойю другую группу.
— Не надо рубить дерево! — насупившись, с расстановкой, чеканя каждое слово, ответил Старый Ворон. — Давайте дождемся основных сил и возьмем эту сторожевую крепость сообща. Да увидев армию, они сами капитулируют!
— Нет! — выпучив глаза, резко ответил командир отряда авангарда. — Мы возьмем эту крепость сами.
— Зачем понапрасну губить солдат?
— Затем, что так надо. И не спорь со мной! Возьмем крепость, и генерал наградит нас должным образом.
— Понятно, — расстроенно покачивая головой, произнес Старый Ворон. — За медальки будем платить жизнями своих же подчиненных?!
— Давай-ка не умничай! — грубо ответил командир. — Я не знаю, зачем дяде было нужно, чтобы твоя группа шла с авангардом, ему виднее. Но раз ты теперь в моем подчинении, ты будешь выполнять мои приказы. А мой приказ прост, его сможешь понять даже ты, со своей деревянной башкой. Срубить секвойю, сделать таран, вынести тараном ворота и захватить крепость!
— Командир — Ворон испытующе посмотрел на собеседника. — Давай дождемся темноты, и я преподнесу тебе крепость на блюдечке. Без лишних жертв!
— Ты обещаешь? — удивленно произнес командир.
— Даю слово. К утру крепость будет нашей. Не трогай секвойю!
— Хорошо. До темноты осталась пара часов…
— Ты убил командира, за это тебе грозит смерть. Я ничем не могу помочь тебе, Ворон! — генерал с жалостью смотрел на избитого, в порванной одежде дриада. — И не хочу! Завтра тебя казнят. Почему ты молчишь?