Время шло к одиннадцати, и пора было ускоряться. На метро я успевала в любом случае, но хотелось бы ещё расслабиться в ванне перед сном. Оценив расстояние до метро по карте, я решила срезать через дворики. Если, конечно, мне повезёт, и в решётчатых воротах арок будут открыты калитки.
Повезло. Калитка приветственно скрипнула и пустила меня в темноту уютного двора. Здесь изнанка ощущалась ещё сильнее, будто чем дальше забредаешь в её сердце, тем в большей степени становишься её частью. Это как сойти с тропы и затеряться в лесу, только тропой в конкретном случае служила тусовочная Маросейка.
Я поддалась очарованию дворов и почти забыла о метро, завороженно любуясь тускло-жёлтыми квадратами окон, бледно-зелёными и белыми фонарями и игрой теней на стенах. На одной из них было что-то написано, и я подошла поближе, чтобы разглядеть.
«Ты проснулась?» – спрашивала стена.
Я набрала полные лёгкие воздуха и задержала дыхание. Неужели история вот-вот повторится? Не хотелось бы. Я не особо сильно пострадала в той аварии – думаю, слово «пострадала» в этой ситуации вообще слишком громкое. Всего лишь сотрясение средней тяжести, даже домой отпустили почти сразу, строго наказав лежать и носить смешной воротник.
– И ты туда же? – сердито прошипела я, с нехорошим предчувствием вспоминая Михаила. – Проснулась, проснулась.
Справа что-то вспыхнуло и погасло. Фонарь. Я обернулась, и взгляд выхватил стену электробудки, на которой… было написано то же самое.
И на асфальте.
И на ржавеющей доске с информацией по подъезду и отрывными объявлениями.
И на стене другого дома тоже.
Я застыла, сканируя глазами пространство на предмет новых надписей. Наверняка какая-то шутка, очередная игра в альтернативной реальности или как их там называют. На всякий случай я ущипнула себя – так ведь полагается? Было ощутимо больно, так что ответ, скорее всего, утвердительный.
Становилось всё более неуютно, и я прибавила шаг. Эти дворы всегда казались мне живыми, но сейчас я кожей чувствовала, как они за мной наблюдают, завлекая в свою игру или же играя мной. То ли свет так падал, то ли моё воображение вырвалось за рамки разумного, но то тут, то там мелькали плоские, карикатурно нарисованные глаза самых разных размеров и форм. Асфальт и стены становились темнее, будто их накрывала невидимая тень, а квадраты окон призывно разгорались сильнее. Пожалуй, я достаточно срезала, теперь доберусь как-нибудь по тротуарам, спасибо. А вот и арка. Остаётся надеяться, что калитка открыта.
В арке горела тусклая лампочка, а улица на другом её конце была практически невидимой со стороны двора. Я внимательно оглядела стены, но ничего не увидела, кроме обрывков объявлений.
«Ты проснулась?» – поинтересовалась правая стена арки. Кривая надпись маркером на ней появилась буквально из воздуха. На левой стене красовалась точно такая же. Будто по щелчку тревожность улетучилась и сменилась любопытством. Я уже в странной ситуации, из которой, очевидно, просто так не выбраться. То, что случилось, уже случилось, а значит, в какой-то степени можно и расслабиться. Если это какая-то игра, то почему бы не подыграть.
– Раз уж тебе так интересно, а человеческого языка ты, по всей видимости, не понимаешь, – сказала я стене, нащупывая в сумке ручку или карандаш. – То отвечу так.
Цепляясь за извёстку, кончик гелевой ручки вывел «ДА» прямо под вопросом.
– Так яснее? – спросила я, пряча орудие преступления в сумку и нервно оглядываясь по сторонам. Олесенька, двадцать пять годиков.
Как будто дождавшись сигнала, одинаковые надписи принялись множиться, будто их выводил мой собственный взгляд, и расползаться по желтоватым стенам арки, перекрывая друг друга и уходя в потолок. Сердце стучало где-то в голове, а уши постепенно наполнялись шумом помех, как будто я попала на экран ненастроенного телевизора. На периферии что-то ритмично пищало. Я вскрикнула и побежала в сторону улицы, вот только улицы там не было. Арка вытянулась на несколько сотен метров вперёд, и я бежала в пустоту, надеясь всё же выскочить на тротуар.
И мне это удалось, правда, не совсем. Инерция вынесла меня на проезжую часть, прямо под колёса отчаянно гудящего автомобиля. Свет фар резанул по глазам так больно, словно это был и не свет вовсе, а идеально заточенный меч.
Удар.
Кажется, погибнуть в аварии мне просто-напросто суждено.
II.
«18.03.2020: Редкая неизученная болезнь продолжает распространяться по всему миру».
Яркий свет пробивался через веки так, что они казались оранжевыми. Я простонала и попыталась отвернуться.