Где-то вдалеке в яблоневой рощице пел соловей, и девушка невольно заслушалась. Светили звезды, щедро рассыпанные по небу. С залива тянуло приятной прохладой. Но вот Гермес взмахнул рукой, и двор накрыла тишина.
— Мне кажется, — негромко начал он, — что ты не о том просишь свою предводительницу. Посмотри на небо. Что видишь там?
Девушка послушно подняла голову.
— Луна? — предположила она.
Гермес кивнул:
— Верно. Такая красивая и такая холодная. Совсем как ее покровительница. Любой, кто видел луну, непременно восхитится, и все же выберет горячее солнце. Так зачем тебе уподобляться ей?
Антиклея задумалась и закусила губу.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал бог. — Но в браке есть и приятные стороны. Он даст тебе гораздо больше возможностей.
— О чем ты?
— Например, сын. Дети — самый верный способ для женщины прославиться. Воспитать великого отпрыска, о котором будут помнить в веках и слагать легенды — это ли не шанс? Только надо грамотно подобрать отца.
Дочь Автолика вспыхнула:
— Но ведь муж уже найден.
— Разве я о муже сейчас говорил? — рассмеялся Гермес. — Вовсе нет. Позволим Лаэрту дать свое имя ребенку и оставить ему наследство. Итака — не такой уж плохой кусок. По крайней мере, там нет склочных соседей, которые постоянно грозят войной. Но жизнь твоему сыну пусть даст другой. Присмотрись к Сизифу.
«Но ведь он женат», — хотела ответить Антиклея, но промолчала. Конечно, брак не имел к тому, о чем говорил дедушка, ни малейшего отношения. Она вспомнила взгляд, которым сегодня на нее смотрел сосед, и тело ее охватили одновременно и дрожь, и жар. Дыхание участилось, и непонятное томление родилось внутри. Захотелось вскочить и бежать, бежать куда-то… Она и сама не понимала — куда.
Гермес же, посмотрев на нее, вкрадчиво прошептал:
— У тебя не такая холодная кровь, как у моей сестры. Так зачем же обрекать себя на ее участь?
Он наклонился и, положив руку внучке на плечо, посмотрел ей в глаза. В зрачках бессмертного отца Автолика отражалось небо и все созвездия, что горели теперь в вышине. Голова Антиклеи закружилась.
— Завтра к вечеру Сизиф придет в ваш дом, — прошептал бог.
— Зачем? — так же тихо спросила девушка.
Гермес усмехнулся:
— Увидишь. К этому времени будь готова. Я сделаю так, чтобы вас никто не услышал. Ничего не бойся.
— Хорошо.
— Вот и умница, — улыбнулся Гермес и ласково поцеловал внучку в щеку. — Познай сперва объятия мужчины, а уже потом решай, какая участь тебе приятна.
Антиклея подняла глаза и посмотрела на бога в упор:
— Но после Артемида уже не примет меня.
Тот лишь громко хмыкнул в ответ:
— Если ты все же выберешь участь спутницы богини-девы, я сам решу с ней этот вопрос.
— Обещаешь? — с надеждой спросила Антиклея.
— Клянусь водами Стикса.
Дочь Автолика облегченно вздохнула, а дед ее встал и одним движением открыл дромос:
— Мне пора. Не волнуйся и не переживай ни о чем. Я рядом.
— Спасибо тебе.
— Пока совершенно не за что, поверь мне.
Он исчез так же быстро, как появился, а она еще долго сидела во дворе, глядя в темное небо над головой и гадая, что принесет ей наступающий день. Тени сгущались, а когда зашла луна, Антиклее показалось, у стены мелькнула какая-то смутная, плохо различимая фигура. Дочь Автолика встревожилась и ходила некоторое время по двору, высматривая возможного татя, но никого не обнаружила.
«Не отец ли это снова отправился воровать стада у Сизифа?» — предположила она. Но даже если это было и так, то сделать она, разумеется, ничего не могла. А потому после недолгого размышления решила вернуться в свои покои и лечь отдыхать.
Там и застал ее поутру рассвет — на собственном ложе, сладко спящей.
***
— Ну и зачем тебе это надо? — насмешливо прищурившись, спросила Афина, жестом указывая на пустующее напротив пиршественное ложе.
Только что переступивший зал Олимпа Гермес взял со столика кубок с вином и с комфортом разместился.
— Я хочу правнука, — охотно пояснил он. — Такого, который заменит Автолика и станет ему достойным преемником.
— Одного сына тебе уже мало?
— О нет, я им вполне доволен. Он получился превосходным. Но удел смертных краток.
Тут бог тяжело вздохнул, и в глазах его отразилась неподдельная тоска. Глубокая, словно бездна Тартара. Афина отпила глоток амброзии и посмотрела на собеседника с куда большим вниманием.
— Я должен думать о том, кто придет ему на смену, — наконец закончил Гермес.
— Мне казалось, твоей крови вполне достаточно, чтобы сын Антиклеи вырос пройдохой, — усмехнулась Паллада. — Зачем подкладывать бедняжку под Сизифа?
— Не хочу рисковать, — весело прищурившись, ответил сын Майи. — Вдруг кровь Лаэрта окажется сильна? Он неплохой парень, но, по большому счету, ничего особенного из себя не представляет, тут моя внучка, увы, права.
— И что ты намерен делать?
— Пусть родит от Сизифа.
Афина возмущенно фыркнула и с силой ударила кубком о стол:
— Ты негодный мошенник!
— Это не тайна, — покладисто согласился Гермес.
— Вспомни, как ты овладел матерью Автолика? Ты же просто усыпил ее и использовал!
Ее собеседник беспечно пожал плечами:
— Зато потом она во всеуслышание хвасталась, от кого родила. Да и сын никогда не жаловался на мои дары. И я, правда, люблю его.
— Только поэтому я еще слушаю тут тебя.
Гермес поднял взгляд и, прищурившись, посмотрел на Афину.
— Ты возьмешь моего правнука под свое покровительство, когда он родится? — спросил он прямо. — Хочу, чтобы он стал настоящим героем.
Дочь Зевса усмехнулась и, взяв из рук Гебы новый кубок, задумчиво прищурилась:
— Посмотрим. Сперва мне нужно взглянуть на него.
— Но ты подумаешь над моей просьбой? — не сдавался Гермес.
В этот момент послышались звуки музыки, и бог, оглянувшись, увидел, что Аполлон взял лиру.
— Даю слово, — ответила наконец Афина, и сын Майи в свою очередь с благодарностью отсалютовал ей кубком.
— Спасибо тебе.
***
С самого утра Антиклея не находила себе от волнения места. Сперва она пыталась ткать, но нитка все время соскальзывала, а ткань рвалась. Оставив бесплодные попытки, дочь Автолика встала и принялась бесцельно бродить по комнате. Перед глазами вставали картины того, что могло произойти вечером.
«Нет, не возможно, а непременно случится! Но хочу ли я этого? Быть может, еще не поздно отказаться? Просто не выйду и все, а после объясню дедушке».
Мысль, что ее никто не станет заставлять силой, помогла немного унять волнение. Девушка подошла к окну и замерла, любуясь золотыми отблесками на ровной, словно стол, морской глади.
Конечно, Сизифа она встречала и прежде. Но, пока она была ребенком, он не обращал на нее никакого внимания. Однако теперь все изменилось — она стала женщиной. Пусть еще достаточно юной, и тем не менее.
Она снова вспомнила вчерашний взгляд, и душу в очередной раз охватило волнение, смешанное пополам с нетерпением. Ноги внезапно ослабели, и Антиклея предпочла сесть на стул. Расплетя волосы, она принялась их расчесывать и укладывать заново. Закончив работу, оглядела себя придирчиво, но осталась недовольна и начала все сначала.