Колесница Гелиоса уже успела проехать по небу значительную часть дневного пути, когда у ворот дома показались подруги. Они звали дочь Автолика с собой на охоту, но та отказалась. Конечно, в таком состоянии она не смогла бы попасть даже в самую простую неподвижную цель и наверняка опозорилась бы. Ни к чему давать злым языкам повод для сплетен!
А картины, встававшие в воображении Антиклеи, становились все откровеннее. Жар, однажды родившийся в глубине ее существа, волнами разливался по телу. Щеки ее пылали, а пальцы мелко подрагивали. Теперь она при всем желании не смогла бы оттолкнуть Сизифа.
«Пусть все случится! — в конце концов решила она. — И будь что будет».
Запретив служанкам и няне входить к себе, она открыла сундук и стала выбирать наряд. Но все они казались ей слишком целомудренными, а потому не подходящими для задуманного. Перебрав все вещи, она остановилась на том самом охотничьем хитоне, что был на ней вчера. Антиклея оделась и, немного подумав, решительно расстегнула фибулу на левом плече. Ткань соскользнула, обнажив одну грудь, и девушка придержала ее. Окинув взглядом комнату, она заметила стоявший у стены чернофигурный киаф и, уверенно подхватив его, поставила на плечо.
«Что ж, — подумала она, — теперь я готова».
Небо у западного края успело расцветиться нежными золотисто-розовыми тонами. Птицы не пели, будто замерли в ожидании чего-то неведомого, и Антиклея, вздохнув поглубже, попыталась унять вернувшуюся дрожь.
Вдруг в перистиле в этот самый момент раздался шум, и дочь Автолика, прислушавшись, различила возбужденные, сердитые голоса. Можно было подумать, что там собрались все их соседи разом.
«Что происходит? — подумала она. — Сизиф пришел, как обещал Гермес? Или случилось что-то иное?»
Приоткрыв дверь, она поправила на плече киаф и незаметной тенью выскользнула из комнаты. Пришло время посмотреть и убедиться во всем самой.
***
— На этот раз ты не отвертишься, Автолик! — бушевал Сизиф Эолид.
Соседи, которых он привел с собой, подхватили его возмущенный крик и стали указывать пальцами на дорожную пыль, где слишком отчетливо, к досаде хитрого Гермесида, отпечатались копыта коров с вырезанной на них надписью «Украдено Автоликом». Следы эти вели прямиком с улицы к нему во двор. Сизиф благословлял тот час, когда голову его посетила мысль пометить свои стада таким вот образом. Теперь наверняка удастся припереть вора к стенке и все доказать!
Последнюю пропажу он обнаружил нынче днем. Выпоров на скотном дворе пастухов-лодырей, которые в очередной раз прозевали кражу, он отправился собирать соседей. И ведь как нарочно, пока Гермесида не было дома, стада Сизифа никто не трогал! Это ли не доказательство? Еще одно. Но в нем уже не было необходимости.
В перистиль то и дело выглядывали перепуганные слуги Автолика вместе с его домочадцами. Увидев, что скандал с каждой минутой все больше разгорается, они убегали, а Сизиф размышлял, какую виру потребует за свои убытки.
Внутренний двор пересекла служанка. Остановившись у фонтана, она некоторое время с нескрываемым любопытством наблюдала за происходящим, а потом, перехватив взгляд Сизифа, вспыхнула и убежала. А у того в памяти всплыла картина, так поразившая его накануне — дочь Автолика на охоте. Ее глаза, глядевшие открыто и дерзко, длинные стройные ноги, а также нежная грудь, призывно просвечивавшая сквозь ткань хитона и колыхавшаяся на бегу.
Дыхание мужчины вмиг участилось, а во рту пересохло. Дорого бы он отдал сейчас, чтоб приласкать ее в каком-нибудь темном углу!
Скрипнув зубами, Сизиф усилием воли заставил себя вернуться к Автолику и украденным коровам.
— Раз так, я верну тебе все, — пообещал тот, поняв, должно быть, что даже все дары его пройдохи-папаши не помогут на этот раз отвертеться.
— То, что украл сегодня, а заодно все прошлые разы, — уточнил Сизиф.
Соседи согласно загудели, а Гермесид скривился.
— Да-да, до последнего теленка!
Сын Эола махнул рукой и отошел к фонтану, намереваясь напиться, как вдруг неожиданно вздрогнул, заметив мелькнувшую за колоннами тень. Плеснув прохладной влагой в лицо, он пригляделся, и тут предмет его дум, сама прекрасная Антиклея, показалась во дворе в том самом наряде, что был на ней накануне. Остановившись в тени одной из колонн, она посмотрела прямо на Сизифа и, приоткрыв губы, медленно провела свободной рукой по животу. Не спеша, по-прежнему не сводя с Эолида глаз, она приподняла киаф, что держала на плече, и ничем не закрепленная ткань соскользнула, явив его жадному взгляду обнаженную грудь.
В голове мужчины гулко зашумела кровь, а в чреслах потяжелело. Понять превратно такой призыв было просто невозможно! Он оглянулся и, убедившись, что на него давно никто не обращает внимания, сделал шаг по направлению к Антиклее.
Та сорвалась с места, подобно ускользающей на охоте быстроногой лани, и скрылась между колоннами. Сизиф бросился вслед за ней. Миновав прохладную галерею, он огляделся, размышляя, где искать дочь Автолика, и почти сразу заметил в тени одного из дверных проемов ее короткий хитон. Сделав последний решительный шаг, он вошел и сразу же наткнулся на желанную добычу, терпеливо поджидавшую его у порога.
— Убегаешь? — прошептал он, обнимая девушку и прижимая ее к себе. — От меня не скроешься.
Антиклея дрожала, то и дело покусывая губы, но, глубоко вздохнув, нашла в себе силы ответить:
— Даже не собиралась, мой господин.
Эолид открыл было рот, но так и не смог выдавить из себя ни слова. Вместо этого он провел как можно бережнее ладонью по ее плечу, по спине и талии, и дочь Автолика, расслабившись наконец в его объятиях, обняла его плечи своими мягкими, округлыми руками.
— Боишься меня? — уточнил он.
— Вовсе нет, — покачала головой Антиклея.
— Значит, волнуешься, — догадался Сизиф и пообещал: — Я не обижу тебя.
Он наклонился и порывисто коснулся губами груди девушки, укрытой тканью хитона. Дочь Автолика тихонько вскрикнула, а мужчина посмотрел ей в лицо почти безумным взглядом и со страстью прошептал:
— Как можно причинить вред такой красавице?
Резким движением он задрал подол Антиклеи, бережно провел шершавой, грубой ладонью по ее нежным ягодицам, затем просунул руку между бедер и погладил там. Дыхание девушки участилось, она закусила губу, а Сизиф ощутил, как собственная плоть его до краев наливается силой, требующей немедленного выхода. В голове его окончательно помутилось, он уже ничего не соображал. Где он? В чьем доме? Все это сейчас не имело никакого значения. Он видел женщину, которую страстно желал, и даже боги едва ли смогли бы его в этот момент остановить.
— Ты прекрасна, — прошептал он ей прямо в ухо, руками тем временем продолжая ласкать. — Прекрасна…
Сизиф подхватил Антиклею на руки, и та обвила его за шею, крепко прижавшись.
— Туда, — взглядом указала она дорогу.
Он повиновался и поднялся со своей драгоценной ношей на второй этаж. Пинком распахнув нужную дверь, Эолид бережно уложил дочь Автолика на ложе, жадным взглядом оглядел обнажившиеся бедра, а после вернулся к двери и подпер ее изнутри сундуком.