Меньше всего его занимал вопрос того, как он объяснит свое отсутствие. Несмотря на то, что Господин Великий на дух не переносил Москву, он, Петр был в этом твердо уверен, порадуется за счастье своего любимого сына-Императора. А если нет, то Петербург всеми силами постарается убедить его в том, что Михаил совершенно не желает ему зла.
Сделав над собой усилие, Петербург потянулся. Слабость тут же разлилась по всему телу, и захотелось снова лечь и проспать еще несколько часов. Но Петр понимал, что отец отцом, — он, конечно, любит его и простит ему небольшие вольности, но вот усугублять их еще больше уже явно не стоило.
Потому, кое-как встав, Император принял ванну, после которой чувствовал себя уже немного лучше, оделся, а затем, доев оставшиеся с вечера закуски и допив шампанское, коего оставалось меньше чем на полбокала, отправился домой. По пути он все еще представлял возможный разговор с Новгородом и размышлял над тем, как его лучше всего было избежать.
17 (28) мая 1903 года, г. Санкт-Петербург, Зимний дворец. 13:00.
Видеть отца ему совершенно не хотелось, а потому он принял решение зайти через вход для прислуги. Однако Господина Великого Новгорода обмануть было очень трудно, вот только Петр понял это слишком поздно — уже когда зашел внутрь, и отец заметил его фигуру в дверях. Деться от разговора уже было некуда, и потому Петербург решил держаться стойко и невозмутимо, даже несмотря на то, что был сам виноват во всем произошедшем.
— Итак, молодой человек, — настроение главы семейства был понятно сразу, и потому Петербург решил не давать лишних поводов для ссор, — где вы изволили пропадать всю ночь?
— Papa[4], я же не маленький уже… — Вздохнув, скривился город на Неве, желая, чтобы этот неприятный разговор скорее прошел.
— Ты с Москвой был, да?! — Тон Господина Великого все также не предвещал ничего хорошего. Впервые за много лет отец был столь строг с Петром, и это заметно коробило провинившегося.
— А Вы что же, следите за мной? С Вашей стороны это столь же некрасиво, как и с моей покинуть праздник в самой его середине.
— Не слежу. Но тебя с ним вчера не видел только слепой. — Объяснил свои выводы Новгород. — Вы же даже ушли вместе!
— Ну если и с ним ушел, то что? Я повторяю Вам, papa: моя личная жизнь только моя, и я сам смогу разобраться со всеми проблемами в ней!
— Я же как лучше тебе хочу. — Видя решительность сына, Вячеслав постепенно начал смягчаться. — Он не принесет тебе ничего хорошего, я же рассказывал тебе…
— Вы прекрасно знаете, что я не видел от него зла. Наоборот, он всегда был очень добр ко мне и мил. Очевидно, что Михаил желает мне только лучшего. Да если бы не он, я бы никогда не смог занять то положение, в котором сейчас нахожусь! Разве этого мало, чтобы перестать считать его плохим?!
— Ты не знаешь всех обстоятельств… — Вздохнув, Новгород закрыл глаза. В самом деле, он просто слишком сильно любил Петра. И, как любой любящий родитель, он явно чувствовал опасность, исходящую от Москвы — чутье и опыт подсказывали ему, что тот не просто так втерся в доверие к его сыну. Но Петербург был непреклонен:
— На этом я предлагаю закрыть тему. Я хочу провести некоторое время в своих покоях и отдохнуть. Прошу Вас, papa, как и всех других наших домочадцев, не тревожить меня раньше, чем я сам спущусь к Вам.
— А что, прошлой ночью вы не отдыхали, да? — У Вячеслава оставалось только одно оружие, и в этот раз он решил использовать и его тоже. — Бедненькие, заработались совсем…
— Не забывайте, что я все еще Император! — Спор закономерно перешел на повышенные тона.
— И ты не забывай, что ты все еще мой сын, и я имею право тебя даже наказать! — Парировал Новгород. — Конечно, приказывать я тебе не могу, но предупредить просто обязан: держись от Москвы как можно дальше! Петь, пожалуйста, ради своего же блага!
— Не получится, — добивая отца окончательно, уже более спокойно ответил Петербург, — у меня уже запланировано несколько встреч с ним снова. — Соврал он, все же не сомневаясь, что они-таки будут. — А летом мы с ним поедем в Крым. Отдыхать. А теперь, разрешите мне уже остаться в одиночестве. Я могу идти?
Господин Великий не ответил. Ему уже надоел весь этот бессмысленный спор с Петром, а потому, как обычно в таких ситуациях, он решил просто пустить все на самотек. В конце концов, если Петербург и правда обожжется, то пусть сам и расхлебывает, ведь не маленький уже, да и в стране занимает аж самое высшее место.
— Конечно, можешь, только помни, о чем я тебя предупреждал. И, когда Москва тебя предаст, не приходи ко мне просить помощи.
— Если предаст, papa.
— Когда, сынок. Ты просто его не знаешь.
Поднявшись к себе и запершись в одной из спален, Петербург мог, наконец-то, остаться один и хорошенько подумать обо всем. Откинувшись на привычной ему кровати, Петр снова и снова прокручивал в голове события прошлого дня. Он не мог сказать однозначно, хотел ли он, чтобы все так вышло. С одной стороны, стоило признать, что все пошло по тому самому лучшему сценарию дня рождения, который сам Петербург тайно ото всех порой представлял себе в воображении. С другой же, наоборот, все было слишком… быстро, спонтанно, неожиданно для самого себя. И это немного напрягало, создавая странное ощущение неправильности. Быть может, все же не стоило заходить сразу так далеко, а развивать отношения постепенно?.. Но Москва оказался так хорош, что Петр бы потом, возможно, и сам не простил бы себе своей же медлительности…
«В любом случае, — подумал он, засыпая, — сделанного все равно уже не вернуть. Тем более, я вполне доволен таким исходом, ведь он означает, что теперь мы с Мишей стали… гораздо ближе, нежели просто друзья.»
Назвать все вещи своими именами Император все еще не решался, будто бы боясь развеять эту прекрасную сказку, в которую, как ему казалось, он попал в последний прожитый им день.
Улыбнувшись самому себе, Петр провалился в теперь уже по-настоящему глубокий сон, невозвратимо уносивший его все дальше и дальше от того волшебного вечера, прожитого им на рубеже своих двадцати двух лет.
А на столе в его комнате заняла свое почетное место та самая записка от Михаила, оставленная им утром: «С днем рождения, мой Император. Вы были прекрасны. Как, в прочем, всегда и во всем.»
Сноски:
[1] — Петербург, как и все другие персонажи, родился еще до официального основания в 1703 году, однако вступил в свои права именно тогда и стал полноценным олицетворением. Поэтому в Гардарике именно этот год считается неким «рождением». Про соотношение физического возраста олицетворений и человеческих лет тут https://vk.com/page-121026419_52044934
[2] — «Англия» (позже «Англетер») — пятизвездочная гостиница в центре Петербурга, построенная еще в 19-м веке.
[3] — Завод «Абрау-Дюрсо» вообще основан по указу императора, а его первое выпущенное шампанское под маркой «Абрау» поставлялось лишь для царского двора.
[4] — Papa (фр.) — отец.