— Потом — тоже! — хладнокровно ответил я и усилил свой беспощадный жесткий напор, среди прочего добиваясь от Алины громкой и горячечной озвучки самого славного на земле действа. И настал момент, когда я подумал: как хорошо, что соседи слева и справа, под нами и над нами сейчас на кухне, ужинают, ведь хлипкие совковые стены никак не способны противостоять тем крикам, которые сейчас исторгаются из моей женщины и с которыми не сравнятся все фуги Баха, все сонаты Бетховена и даже наши бессмертные украинские гопак с козачком.
Когда мы отдышались и с радостью отдались анабиозу спокойствия, я как бы между прочим спросил:
— Поговорила?
— С кем? — не поняла Алина.
— Ну, тебе, кажется, с работы звонили…
— А-а, — протянула она. — Да, конечно. Это действительно с работы.
— Ты становишься незаменимым кадром в фирме, — я попытался, чтобы в голосе моем прозвучали нотки гордости, но Алина прекрасно уловила в нем иронию.
— Эд, на связи был замшефа. Просит прийти завтра пораньше.
— Зачем?
— Швейцарцы приезжают. Так что мы все завтра будем стоять на ушах.
— Бедненькие, — искренне пожалел я несчастных клерков, но Алине опять почудилась проклятая ирония.
— Ты плохо представляешь, сколько у нас работы, — обиженно возразила она. — Ладно, я иду на кухню. Поужинаем, и сразу спать.
— Вряд ли это у нас получится, — на сей раз возразил я, чувствуя, как во мне вновь зарождается желание. Ей-Богу, я с этой женщиной чувствовал себя супермужчиной. Я хотел ее прямо-таки с замиранием сердца.
— Кухня подождет, — шепнул я Алине на ушко и крепко привлек ее к себе. Она, конечно, поняла, чем ей это грозит.
— Эд, пусти, я очень голодна!
— Сексом, между прочим, лучше всего заниматься на голодный желудок, — доверительно сообщил я ей на ушко.
— Эд, потом!
— Потом — тоже! — Она, кажется, забыла, что употребление этого весьма распространенного слова чревато последствиями.
Ах, как сладко мы, совсем не перееденные, можно сказать, очень даже недоеденные, любили друг друга и в этот раз! Пожалуй, я, голодный либерийский шмель (не знаю, правда, водятся ли там шмели) теперь вполне насытился нектаром любви. Воистину — этим нектаром можно объесться, но он не приедается никогда…
Лишь только за Алиной затворилась кухонная дверь, мне позвонил Уласевич. По его голосу, тревожному, прерываемому заметным волнением, чувствовалось — что-то не то.
— Эд, надо бы встретиться. Причем как можно быстрее.
— Что-нибудь случилось, Георгий Викторович?
— И да, и нет. Просто я стал обладателем информации, которая могла бы пригодиться и тебе. Вполне возможно, она имеет отношение и к покойному Модесту.
— А нельзя ли конкретнее, Георгий Викторович?
— Не телефонный разговор, Эд. Если коротко, одного порядочного человека, которого я хорошо знаю, жестоко и очень умело шантажируют. Не исключаю, что с Модестом могло произойти то же самое.
— Так когда мне подъехать? Прямо сейчас?
Если честно, после весьма яростного любовного сеанса я пребывал в приятном расслаблении и отправляться куда-либо у меня не было ни малейшего желания. Полный, полнейший облом!
Уласевич, кажется, уловил мое настроение — он помолчал, потом уже обычным голосом сказал:
— Впрочем, я, наверное, гоню лошадей, Эд… Не исключаю, что все это — игра больного воображения. Ты, как понимаю, чем-то занят?
— В общем-то — да, — соврал я. — Некоторые планы на этот вечер имеются, однако, я готов…
— Давай, Эд, встретимся завтра. Ближе к вечеру. День у меня забит под завязку, надо много чего порешать…
Я и сам не заметил, как провалился в теплую, зыбучую трясину дремы, которая совсем скоро перешла в крепкий, без каких-либо сновидений, сон. И проспал до позднего утра, не услышав даже настойчивого пипиканья будильника, по которому вставала Алина. Она, конечно, опоздала родиться на белый свет — ей бы жить в восемнадцатом или девятнадцатом веке, когда пышным цветом произрастал эпистолярный жанр. Я подумал так потому, что увидел на тумбочке записку: «Соня! Ты сам виноват, что остался без роскошного ужина. Но завтрак предоставит тебе отличный шанс наверстать упущенное. Курица в холодильнике — разогрей ее в микроволновке. Если курица не устраивает, съешь печеночные биточки плюс яичницу. Биточки получились очень нежными. Обожаю. Тебя, конечно. Алина».
Я громко, на всю квартиру, захохотал. Через полгода житья-бытья с такой заботливой подружкой у меня появится симпатичное авторитетное брюшко, а гардероб полностью придется обновить. Себе в убыток, конечно.