Выбрать главу

Я подъехал вплотную к воротам и заглушил мотор. Тишина наступила такая, что показалось, — уши у меня заткнуты ватными тампонами. Даже птиц почему-то не слышно. И во дворе, он клочковато просматривается сквозь ворота — низ у них из цельнолитого металла, танк, и тот эту махину не свалит, а верх состоит из арчато сошедшихся, мастерски, тонко выкованных в виде сосновых веток прутьев, вот сквозь них и виден немножко отлично ухоженный, с цветочными клумбами, с дорожками, посыпанными чистым желтым песком, так вот, во дворе — тоже никого. Совершенно пустынный двор. На миг показалось, что этот цивилизованный, посреди дремучих дебрей, кусочек земли напоминает корабль «Летучий голландец», где все в целости и сохранности, только вот людей нет.

Я ошибся. Из симпатичного строеньица при воротах, тоже, кстати, не лишенного архитектурного изыска — будка напоминала крепкий красный гриб (круглая крыша в форме шляпки), а, если хотите, и фаллос, вышел мощного телосложения, обличьем смахивающий на нацмена парень лет двадцати восьми и, приоткрыв калитку, весьма неприветливо спросил:

— Какого черта? Заблудился?

— На морде лица написано? — недобро прищурился я, зная, что на наглость лучше всего ответить наглостью. Это заметно охлаждает пыл того, кто первым позволил ее себе. Но палку перегибать не следовало, и я уже дружелюбно произнес:

— Приятеля ищу, понимаешь? Краем уха услыхал, что он тут у вас охранником числится. Веня Бык, не знаешь? Он год назад как из зоны откинулся.

— Что-то путаешь, дружище. Я тут уже три года кантуюсь, и никакие Вени или Быки мне что-то не попадались.

— Точно? — вскинулся я.

— Ну! — пожал плечами сложенный, как античный бог, охранник.

Я в сердцах выдал самое распространенное трехсловное ругательство и после некоторой паузы расстроенно произнес:

— Жаль! Очень надеялся, что Веня поможет найти непыльную, денежную работу. Только зря губу раскатал!

— Ты что, тоже из…зоны?

— Не-а. По этой части у меня только Венька. Друг детства… Вместе росли на Чоколовке. Слушай, приятель, пивка хлебнуть не желаешь? В Буче прихватил, ледяное, прямо из морозилки. И светлое есть, и темное. Какое предпочитаешь?

— Лучше темное пиво, чем светлое будущее, — показал в усмешке белые, как у звезды Голливуда, крепкие, но какие-то треугольные и весьма острые зубы «нацмен». — Только… Только нам вообще-то не разрешается, когда при исполнении.

— А кто тебя увидит? Тут у вас тишь да гладь, — кивнул я на пустынный двор.

— Может, и так, но порядки здесь строгие. Ладно, давай.

Бутылку пива новый знакомец осушил в два глотка, отчего я сделал вывод, что дисциплина здесь действительно строгая.

— Значит, без работы, говоришь?

— Угу.

— А что умеешь?

— Воевать, наверное.

— Ну, в Афгане ты не был. Ты тогда еще под стол пешком ходил.

— А ты вообще сосунком был.

— Значит, повезло нам обоим. Ну, рассказывай, где служил.

— Воздушный десант, — с достоинством ответил я, что было сущей правдой, я ведь вертолетчик полка ВДВ, и кое-какими приемами ближнего боя владею вполне сносно.

— По кирпичу — ладонью?

— По кирпичу не кирпичу, но кое-что умею.

Охранник, кажется, меня зауважал. Ничего удивительного: сила, помноженная на умение, всегда котируется.

— Пойми, корешок, ни квартиры — вдвоем с матерью в гостинке, ни приличной машины, ни нормального заработка. А жить хочется, как настоящему еврею из анекдота: получает тысячу баксов в месяц, две тысячи отдает жене, а на оставшиеся три живет сам.

— Размах у тебя, однако, — засмеялся «нацмен».

— Хочешь сказать — тут тоже нечего ловить?

— Ну почему, — уклончиво ответил мой визави. — В общем-то, нормально.

— Ладно, — сказал я и приготовился хлопнуть дверцей. — Как понимаю, Вени, у которого погоняло Бык, у вас нет и не было.

— Погоди, дружище. К трем явится наш старшой, и я закину ему насчет тебя. По-моему, одно место у нас гуляет. Авось, помогу тебе. Только ты не мозоль глаза своей… «иномаркой». Лес большой, поезжай, подыши воздухом…

Лесным, отменным, замечу, и на вкус, и на запах воздухом я вдоволь надышался во сне, прикорнув в салоне «Таврии» при двух открытых дверцах. Проснулся, как мысленно дал себе установку, ровно без четверти три — освеженным, бодрым.

Начальник охраны, а вернее, службы безопасности начал с того, что подозрительно оглядел меня — так, словно был осведомлен, что в их стан засылается шпион. Я спокойно выдержал его недоверчивый тяжелый взгляд, и подозрительности в этом неприятном человеке — рыжеволосом, с невыразительно-желтыми, даже блекло-рыжими глазами, кажется, поубавилось. И еще я обратил внимание на его уши — слишком мясистые, хоть на холодец пускай, и тесно прижатые к голове. Мгновенно перебрав в памяти все, что касалось физиономистики, я заключил, что передо мной, во-первых, угрюмый, во-вторых, осторожный и хитрый человек.