— Чем же он так вас запугал?
Арсен не ответил, он уже спал, дыша шумно, как теленок.
План, который уже вызрел в моей голове во всех подробностях, заключался в следующем: я должен любой ценой узнать, что хранит в сейфе Осмоловский. Разобраться с Юрием Ильичем тут, в «Приюте», кто и почему заказал Радецкого, при таком обилии охраны, конечно же, нереально. Возможно, ключ к разгадке тайны находится именно в сейфе. Что это за ключ, в отличие от металлического, который босс прячет в верхнем ящике приставной тумбочки, я представляю плохо. Но интуиция подсказывает, что риск оправдан.
Местонахождение ключей от кабинета и сейфа, скорее всего, постоянно. По крайней мере, сегодня утром, когда я заступил на смену, портье подал вошедшему Осмоловскому ключ с круглым красным брелоком. Тот самый, от кабинета.
Что я сделаю? Выключаю на некоторое время портье, беру ключ — это секунда, перепутать его с каким-то другим нельзя, во-первых, клиенты проникают в номера с помощью магнитных карточек, на это я обратил внимание сразу, во-вторых, круглый, как медаль, броский, красная, кажется, эмаль по металлу, брелок, особая, так сказать, примета, ну, а дальше врываюсь в кабинет, открываю сейф и, если повезет, нахожу то, что поможет поставить жирную точку в моем расследовании. Найду я что-нибудь или нет — все равно придется делать ноги. Очень кстати, что у Арсена из-за болезни напарника на этой неделе одни ночные дежурства: он все-таки меня знает и будет не столь бдителен. А там посмотрим…
Выбраться из этих лесных дебрей без помощи Зои я никак не смогу. Она увезет меня отсюда на красной отцовской «Таврии». А ожидать будет в хорошо знакомом ей месте, там, где упрямится, цепляясь за жизнь, полусухой дуб. Время операции — с часу до двух ночи. Девочке, несомненно, будет страшно. Но другого выхода у меня нет. Разве что вообще отказаться от этой затеи. Может, и вправду выйти на Вальдшнепова? Ведь веская, неопровержимая улика у него уже в руках. Проклятый ослик во мне мотнул головой: «Нет!» Он шепнул: «Ты начал, ты и доводи дело до конца».
— Эд, не волнуйся — с часу до двух я жду тебя близ нашего дуба. — Слышимость отличная, голос у Зои чистый и звонкий, как у девочки-пионерки. — Нет, мне совсем не страшно. Все будет хорошо. Только пообещай после этого никогда со мной не разлучаться! Мне ужасно плохо без тебя. Обещаешь?
— Не обещаю, а клянусь! Пока, Зоечка, до встречи!
Я отложил мобильник в сторону — итак, сегодня в ночь я сделаю то, что задумал. Дай Бог, чтобы все прошло как по маслу. И все-таки — кто, ну кто мог заказать Модеста Павловича? Весьма вероятно, что Блынский. Зачем? Отобрать у дяди коллекцию икон и авангарда? Но он сам коллекционер и знает психологию этих фанатов — скорее умрут, пойдут по этапу, чем расстанутся со своими собраниями, в которых смысл их жизни. В конце концов, если бы преследовалась эта цель, то убийцы могли изъять иконы и картины той глухой февральской ночью, когда тело Радецкого заметал снег. Грабителей что-то испугало? Вряд ли. Никто тогда в доме абсолютно ничего не заметил.
Сдается мне, что Радецкого собрались шантажировать не как коллекционера, а как эксперта, точнее, как председателя экспертной комиссии. Блынский во что бы то ни стало решил заиметь подпись Модеста Павловича, причем так, чтобы она постоянно была у него в кармане. Купить вожделенный автограф не удалось, значит, следует заполучить его другим путем. Скорее всего, в «Пирах Лукулла» за ужином он предупредил дядю в последний раз: или тот с ними сотрудничает, или на репутацию его ляжет несмываемое пятно. Зловещим джокером, который легко расправится с любыми козырями Радецкого (а были ли они вообще?), выступила компрометирующая видеокассета. Но возникает вопрос: почему Блынскому понадобилось убрать дядю практически без промедления, той же ночью? Потому, что шантажистам из «Приюта пилигрима» стало известно, что Модест Павлович собирается нанести визит в МВД? Почуяли смертельную угрозу для себя и решили убрать как несговорчивого и опасного упрямца, как позднее расправились с Уласевичем и Лучиным, поплакавшимся в жилетку Георгию Викторовичу? Да, вероятно, это и послужило причиной устранения Радецкого. Тогда выходит, что Блынский, Осмоловский и тот же человек-пиранья Сагайдак действовали сообща. В пользу этой версии говорит и тот факт, что водитель «Мерседеса», обладатель уникального кадыка и, несомненно, человек Мориса Вениаминовича, знаком с «Приютом девственниц» не понаслышке — я уверен, что это именно он отвозил Радецкого в Киев. Но все это догадки. Вполне возможно, что выстроить целостную и ясную картину произошедшего поможет содержимое сейфа. Очень на это надеюсь.