— Свети! — приказал он.
Младший Громов послушно наклонил голову с фонарем и сунулся к завязкам.
— Руки убери! — отодвинул его Данька и прошелся лезвием по узлам. — Сейчас.
Мечущаяся по поляне Даша споткнулась о большой фонарь и с проклятьями растянулась в траве. Поднявшись, она включила его, направив луч света на место бедствия.
Ребята синхронно откинули полог палатки и отпрянули. Ядовитые клубы дыма вырвались оттуда с необычайной мощью, затягивая поляну молочно-белой пеленой.
Алиса лежала на боку, лицом к щели и надсадно хрипела. Она видела как исчезла непробиваемая брезентовая стена. Позже над ней склонилась чья-то тень и приподняла её за плечи.
— Давай, я держу. — Эдик подхватил Алису за ноги.
Чертыхаясь и кашляя, они потащили её в сторону от палатки.
«Трава. Мягкая душистая трава. И воздух. Чистый воздух. Его можно вдохнуть».
— Там нет огня! Кх! Где эта чертова дымовуха?! — услышала Алиса сольное выступление Громовой перед тем, как потерять сознание.
Она открыла глаза и уставилась в сияющее звёздами затуманенное небо. Слабые отблески света, идущие откуда-то сбоку, и дымка перед глазами не позволяли ей любоваться неземными красотами. К тому же ощущение явного дискомфорта: голова кружится, слабость во всем теле, першит в горле. Она попробовала вздохнуть и глухо застонала, схватившись за грудь. Дышать было больно.
Кто-то склонился над ней. Только сейчас Алиса сообразила, что её голова лежит не на подушке, а на чужих коленях.
— Ты как? — спросил голос Дани. Она почувствовала, как её щеки коснулись чужие пальцы, убирающие прядь волос с лица.
— Дышать, — взяла паузу и осторожно кашлянула, — не могу.
Появилась еще одна тёмная личность с фонариком и с голосом Громовой:
— Очнулась? Супер! Напугала ты нас, Шуйская! Особенно меня. Это твоя рука, как из-под земли вылезла! Ох, и стрёмно было! Сердце до сих пор где-то в пятках болтается.
Даша бухнулась на колени рядом с пострадавшей и сунула ей в руку кружку с водой.
— На, попей.
Луч фонаря попал на лицо благотворительнице, и Алиса заметила, что выглядит подружка неважно. Мокрые волосы стоят торчком, в глаза не смотрит, а руки мелко подрагивают. Что случилось?
Данила приподнял ее за плечи, помогая принять сидячее положение. Она сделала пару маленьких глотков из кружки и, запрокинув голову на мужское плечо, приложила холодное донышко ко лбу. Как приятно! Белый туман перед глазами слегка рассеялся, дышать стало легче.
Явился серьёзный Эдик с фонарем-прожектором во лбу. Он молча потряс перед зрителями расстёгнутым футляром и продемонстрировал раскуроченный фотоаппарат.
— Нашёл в траве. Валялся раскрытым. Плёнки нет.
— Вот вам и дымовуха, — сказал Данила.
— Из чего она должна быть сделана эта плёнка? — засомневался Эдик. — Такую уже не выпускают. Сейчас все фотоаппараты цифровые.
— Отстань, умник! — разозлилась сестрица и сняла кружку с Алисиного лба. — Лучше подскажи, кто так улётно пошутил? Дымовуха, от которой можно кони двинуть или свихнуться. Это я не про себя! Шуйская, вон, словно овощ лежит. Ни одного слова разумного.
Сразу два ослепительных луча ударили в лицо овоща. Присутствующие пытливо искали следы явной деградации.
— Алис, ты кого-нибудь видела или слышала? — спросил Эдик.
Та, не открывая глаз, отрицательно мотнула головой и заслонилась руками, мол, уберите. Прожекторы поспешно убрали.
Даша нахмурилась: молчание Шуйской настораживало.
— Чужие забрели, решили поприкалываться, — выдвинул Эдик дипломатичный вариант.
Все одновременно занялись поиском. Даша завертела шеей в надежде отыскать злобных чужих, а Данила задрал лицо к небу. Даже самый захудалый звездолёт был бы весьма кстати.
— Моя палатка вообще пустая стояла, — непонятно зачем уточнил Эдик и задумался.
— Вещи проверь, чудо! — приказала сестрица.
Эдик потоптался рядом с молчаливой троицей и без охоты потащился осматривать свою слегка скособоченную палатку.
Алиса усаживалась удобнее, опираясь спиной о грудь Данилы.
— Уже легче, — сказала она и подняла лицо к подружке. — Как спать будем?
— Дань, немая заговорила! — обрадовалась Дашуня. — Соображает вроде. Не боись, сигнализацию соорудим, протянем верёвку по периметру лагеря, подвесим всяко-разное барахло металлическое и звонкое. Звезданутые пришельцы не пройдут. Хочешь, свою биту отдам? Будешь с ней спать. А я возьму Эдькин топор.
— Тебе дать топор? — усмехнулась Алиса и прислонила руку к груди. — Я не про это. Запах ужасный. Задохнёмся.