Алиса вылила воду из другой туфли и, скривившись, засунула ноги во влажную обувь.
— Хм? Странно, — удивилась Даша. — У тромбониста мамочка помирает, а ты не сопереживаешь.
У Алисы имелось одно, непонятно каким образом обретенное качество. Она была патологически честна и всегда требовала, чтобы близкие люди говорили ей правду. Если спустя время узнавала, что кто-то солгал ей, любые отношения, будь то любовь или дружба, рушились без надежды на восстановление. Родственники и друзья, помня про этот порой обременительный пунктик, предпочитали в критические моменты промолчать или уклониться от ответа, но не лгать.
— Он — не тромбонист, а дирижёр, который врёт, — звенящим голосом отреагировала Алиса. — Или оба врут. Сегодня на репе…
— …репетиции, — автоматически перевел Эдик.
— …больная…
— …Софья Эдуардовна. — Младший Громов не знал отдыха.
— …да, на репетиции, сошлась врукопашную с рабочими. И победила.
— В бреду была тетка. В горячечном, — выдал версию Эдик.
Но Даша терпеть не могла заносчивого Виктора и его надменную мамашу, а потому с удовольствием резала правду:
— Ты уже второе лето со своим тромбонистом едешь на Ривьеру. И каждый раз за день-два до поездки случается затычка.
— Форс-мажор, — синхронист держал планку.
— Он — дирижёр, — поправила Алиса.
— Витёк еще не вырос. Его мама не пускает, — принял подачу Эдик и залихватски покрутил на пальце зонт. — Тридцатый годок мальчику пошел. Самое время уберечь от недостаточно талантливой…
— …недостаточно красивой и недостаточно утонченной девице, — согласилась Алиса.
— Да, тонкая ты! Просто задолбала Витькину мамочку этой ежегодной колбасней с морем. Отвали от тетки! — приказала Громова.
— Алиса, отстань от Софьи Эдуардовны!
«Недостаточно талантливой» стало тревожно. Конечно, дуэт Громовых имел солидный опыт в исполнении партий на два голоса, но очень коротких. Длительная солидарность, как фальшивая нота, резала слух. Даша явно что-то задумала: рука подруги непроизвольно тянулась за сигаретами. Эдик, в свою очередь, был слишком разговорчив и чем-то смущён.
— Курить вредно, — заявила Алиса и поднялась со скамейки, чтобы отобрать смертоносную пачку. Она ненавидела сюрпризы, а потому решилась на провокацию.
— Это ты у нас вредная, Шуйская! — Подружка возмутилась и спрятала сигареты за спину. — Руки, фу! Катаешься со своим оркестром по Европам, а у нас беда.
Извернувшись, она вытащила сигарету, но некурящая Шуйская оказалась ловчее: отобрала и добычу, и источник.
— Это ты у нас катаешься непонятно с кем, а я работаю до поздней ночи. Какая беда?
Она отступила к скамейке. Раздосадованная подружка мотнула головой в сторону Эдика.
— Вон беда стоит. Дедов «Москвич» продал. Если бы не продал…
Она сжала кулачок, однако он выглядел невнушительно. Присоединила к первому второй, и обеими погрозила «беде».
— За тысячу баксов, между прочим! — дискантом отозвался брат и неосмотрительно дёрнул рукой.
Шёлковый шнурок предательски сорвался с пальца и зонтик, описав великолепную петлю, улетел в сторону палисадника. Кусты вздрогнули, осыпая встопорщенную траву дождевыми каплями.
Алиса непонимающе уставилась на Громовых.
— Поздравляю! Вы теперь богатые, — осторожно заметила она.
Эдик сардонически захохотал и в приступе смеха неосмотрительно шлёпнулся на мокрую скамейку, с которой сразу же подскочил, выворачивая шею и разглядывая пятнистые шорты.
— Не, мы опять бедные. Дашка миноискатель купила, — заявил он, крутясь на месте, точно собака за хвостом.
— Что, простите? — не расслышала Алиса и обернулась к подруге.
— Миноискатель! — раздраженно проорал мальчишка, явно не удовлетворённый состоянием штанов. — Мины будем искать.
— Он шутит. — Контральто Дашиного голоса обрело шикарные грудные ноты. Чтобы усилить эффект, она изобразила лёгкую задумчивость. — Никаких мин. Будем искать Золотого коня Чингисхана…ну, или клады там всякие.
Приставила палец ко лбу, пронзила взглядом скамейку — настоящее буйство мыслей — и выдала фразу вечера:
— Ты едешь с нами.
Алиса сорвалась с места, пластиковая папка приземлилась в лужу.
— Я никуда не еду. Ни-ку-да! — по слогам информировала она, штурмуя ступеньки крыльца.
На последнем слоге беглянка споткнулась. От падения её спас облупленный дверной косяк, привычный к подобному рода тяжестям. Вцепившись в него, она преодолела сбитый порожек и скрылась в подъезде.