— Как обнаружили труп?
— Был анонимный звонок, — уклончиво говорит он. — Назвали ваше имя, место, где вас можно найти и сразу бросили трубку. Так что засечь, откуда звонили, мы не успели.
— Звонила женщина?
— Я и так сказал вам слишком много, — ворчит Адамс. — Вы говорили о каком-то клерке, посмотрите эти фотографии.
Он протягивает мне три снимка. Это фото трупа с двумя дырами в голове. Несмотря на то, что лицо сильно обезображено, у меня нет никаких сомнений, что на сей раз это действительно Дзанутти, о чём и сообщаю Адамсу.
Тот кивает, снова поворачивается к компьютеру и продолжает печатать. Мы сидим в полном молчании: ему есть, что делать, а мне есть, что обдумать.
Открывается дверь, входит Эскобар, в руках у него какой-то листок. Что-то уж слишком долго он отсутствовал. На лице его я вижу злорадную улыбку, что повергает меня в недоумение.
Реагирует на неё и Адамс.
— Что, не подтвердилось? — спрашивает он, бросив на меня удивлённый взгляд.
— Подтвердилось, подтвердилось! Всё в точности так, как он и сказал. В связи с этим вывод: весьма похоже на то, что парень специально обеспечивал себе алиби. И отсюда вопрос: зачем? — он приближает своё лицо вплотную, и меня окатывает запахом чеснока. — А? Зачем?
— Привычка, — поясняю я, морщась, и он понимает, отодвигается. — По роду работы меня часто притаскивают в полицию. В своём городе ещё как-то проще, а вот когда приезжаю в незнакомый, сразу стараюсь обеспечить алиби. Чаще всего это не нужно, а вот сегодня помогло.
— Ну, ведь врёшь же, врёшь!
— Пока не будет доказано обратное, мои слова — святая истина.
Эскобар переводит взгляд на Адамса, тот в ответ разводит руками: дескать, что же поделаешь. Получается, что он на моей стороне. Тогда в глазах Эскобара вновь зажигается злорадство.
— А вот что ты скажешь на это? — он с размаху припечатывает листок на стол Адамсу. — По его же совету, — кивок в мою сторону, — сделал запрос в полицейское управление Атчисона. И вот что они прислали.
И не дожидаясь, пока Адамс прочитает, озвучивает сам:
— Три года назад этот молодчик провёл ночь в каталажке за то, что избил… — он начинает приближать лицо теперь уже к Адамсу, но тот сразу же испуганно отмахивается, — за то, что избил Бернардо Дзанутти! Дело не было возбуждено в связи с тем, что пострадавшая сторона не стала подавать заявление. Но посмотри, какая картина вырисовывается: три года назад он его избивает. Вчера, по его же словам, он его якобы убивает, а на самом деле не убивает. Тогда тот вчера же — это следует из авиабилета, который мы нашли при обыске в доме 20 на Либерти-стрит, — так вот, Дзанутти вчера бежит сюда из Атчисона, а уже сегодня сюда прибывает он, — кивок в мою сторону, — и как результат мы имеем труп Дзанутти, а поблизости от него этого невинного барашка, который уверяет, что он здесь не при чём!
Он поворачивается ко мне:
— Не слишком ли много совпадений, Харрис?
— Так я могу идти? — задумчиво спрашиваю я.
Оба почти одинаково разводят руками, только Эскобар делает это с возмущением, а Адамс с усмешкой.
— На момент убийства у вас алиби, — говорит он, — так что в принципе такой вариант не исключён — в том случае, если вы сумеете нам толково пояснить про свой револьвер: не мог ведь он сам застрелить вашего недруга, а потом выброситься в мусорный бак?
Пояснить? Да легко! Разве неясно, что его у меня украли? Что это за сыщик, у которого украли револьвер? Ну, вот такой, значит, сыщик…
Я уже открываю рот, чтобы сказать всё это, но меня перебивает Адамс.
— Слушайте, Харрис, только не надо говорить, что у вас его украли, — просит он. — Вам это никак не поможет: мы всё равно вас задержим, просто уже не как возможного убийцу, а как важного свидетеля. И нам времени терять нельзя. Да и Хуану уже надоело изображать из себя злого полицейского…
— Ещё как! — неожиданно смеется тот. — Я ведь добрый малый, у меня четверо детей! А тут надо орать, рычать, злиться… Давай начистоту, Харрис.
Я задумываюсь. Вроде бы они неплохие ребята. Может, и действительно нужно рассказать им всё? В разумных пределах, конечно.
— А давайте заключим уговор, — предлагаю я. — Я вам действительно всё начистоту рассказываю, а вы меня отпускаете.
Они переглядываются.
— Ну… — нерешительно тянет Адамс, — не могу вам твёрдо обещать. С одной стороны, у вас алиби, но вот револьвер… Всё будет зависеть от этого.
— Ладно. Слушайте.
И я рассказываю им всё с того момента, как ко мне в офис заявилась женщина и сказала, что она меня нанимает. Когда дохожу до эпизода с агентом ФБР и рассказываю, как отдал ей револьвер, оба начинают неистово хохотать, а Эскобар крутит пальцем у виска. Словом, считают меня полным идиотом. Их можно понять: они ведь не знают, что именно с этого момента я начал действовать по второму варианту, а я им об этом говорить не собираюсь.