К ее радости, Генри всегда знал что нужно делать. Он продолжал учить ее убивать: кроликов. Иногда он просил ее умерщвлять птиц — это сложное упражнение даже для него: выловить птицу на лету, на большой высоте. Но Джейн, его способная Джейн, всегда справлялась даже с этим непростым заданием. Он был чертовски горд за свою девушку.
Однажды им попалась бешеная лиса — в тот день Джейн убила ее быстро, перекрутив все четыре лапы что в мясорубке, механически; это была самозащита, и девушка тогда среагировала очень быстро, намного быстрее Генри. Сказать, что подобное обрадовало Первого, не сказать ничего: это был крайне значительный шаг для них обоих. Если Эл научится делать так со всеми зверюшками, то это будет победа: их общая первая победа.
В тот день Генри уронил ошеломленную от такого убийства подругу на снег и целовал так долго и так страстно, что боялся не справиться с собственным возбуждением и заняться с ней любовью прямо здесь, на холодной земле в лесу. Его буйная кровь просилась наружу. Хотя, Джейн в любом случае его отвергла — оттолкнула, не желая продолжать неуместную, по ее мнению, сцену. Генри было обидно — но с другой стороны, если бы она это не сделала, кто знает, чем это могло обернуться.
В любом случае, мужчина всегда мастерски успокаивал и расслаблял подругу после убийств, даже самых ужасных: он заботился, ухаживал, говорил, что все хорошо, и она привыкнет.
Может, звучало не слишком достоверно, но Генри повторял это так часто и так уверенно, что Джейн, в конце концов, уже начала понимать и адаптироваться. Она перестала причинять себе режущий вред от душащего чувства вины, кролики и другие звери больше не появлялись перед ее глазами, сон стал крепче, и все увереннее и спокойнее она начала убивать. Разве что, она все еще продолжала считать своих жертв: так было спокойнее.
Итак, когда произошла «неприятная ситуация», на счету у Джейн было 39 жертв, каждая из которых (кроме бешеной лисы) была закопана в лесу в импровизированной могилке. Все, до единого, дикие звери. Ни одного человека.
До недавнего времени.
***
Первый нахмурился. Ему не понравился пренебрежительный тон, которым она с ним разговаривала.
— Джейн, я понимаю, тебе тяжело. Но у нас не было другого выбора. Это была самозащита.
Генри попытался еще раз взять подругу за руку — но она не далась. Это слегка смутило мужчину, но сдаваться он еще не планировал.
— Да, да, ты прав — самозащита. Но он мог выжить, понимаешь? Выжить! Если бы ему оказали помощь…
— Джейн, ты бредишь. — Генри нагло прервал ее. Он знал, что Элевен — умная девочка, но сейчас она никак не могла понять очевидных вещей.
***
По-большей части, это — чистая случайность. Несколько часов назад, эдак в семь вечера, в переулке на Генри и Джейн набросился, вернее, эм, попытался это сделать мужчина с ножом — кто знает, может, хотел ограбить. В любом случае, у него не получилось: реакция у Джейн была безупречной, и стоило мужчине только вытащить блестящую опасность из-за пазухи, как он тут же свалился на земь со сломанной шеей.
Элевен, понявшая через минутку, что совершила, упала на колени и попыталась коснуться нападавшего — возможно, думала, что он еще жив и не все потеряно. Но Генри вовремя успел потянуть девушку на себя — на жертве нельзя было оставлять биологических следов; Первый, убивавший до этого людей, отлично это знал.
А потом «мертвый» мужик застонал. Первый остолбенел: видимо, Джейн приложила недостаточно сил. В любом случае, мужик явно был не жилец — долго он все равно не протянет. Разве что, если…
— Его нужно отвезти в больницу! — Эл забрыкалась резко и попыталась отчаянно вырваться из крепких объятий Первого
— Глупая, какая больница? Ты хоть понимаешь, что случится, если мы это сделаем?
— Мне все равно! — девушка завыла в чужих руках, — Отпусти меня, я не хочу… Не хочу! — она царапала Генри руки, пыталась укусить, рычала как собака, и при этом умудрялась ныть.
Иногда она была такая неблагоразумная… Генри раздражало лицемерие и дурость подруги: когда до этого люди умирали от рук Первого, она даже почти и не возражала, чаще всего. А тут что, боялась испачкать свои руки? Идиотизм — они уже и так были по локоть в крови. И началось это даже намного раньше ее первого кролика. Поэтому Первый, явно раздраженный, принял единственное верное решение: одним уверенным движением добил все еще мычащего бездомного.
Элевен поняла, что произошло не сразу — ее собственные рыдания заглушали стоны раненного мужчины. А когда поняла — замолчала и застыла, обмякла в чужих руках, выискивая теперь глазами что-то в трупе грязного бродяги. У мужчины закатились глаза, выпал изо рта язык и из горла потекла темная густая кровь, оставляя багровую полосу на его небритом подбородке. В области его паха на штанах образовалось грязное пятно. В переулке, итак воняющем помойкой, запахло еще хуже.
Генри молчал. Он ждал реакции Эл — будет отталкиваться от нее.
Однако, девушка ничего не предприняла ни спустя минуту, ни спустя пять. У них не было времени — могли заметить в любой момент, поэтому Первый, достаточно робко, в итоге предложил:
— Пойдем домой, Джейн.
Она не ответила.
Молчала в итоге всю дорогу. А когда пришли — беззвучно сняла верхнюю одежду и ушла в душ, не реагируя на робкие попытки Первого к контакту.
И теперь они здесь.
***
Генри планировал говорить спокойно, но, увидев лицо Джейн, полное жалости к тому скоту и при этом ненависти к нему, не сдержался и зашипел от злости:
— Люди, подобные ему, не заслуживают жить. Я говорил тебе это столько раз, и ты все никак не поймешь!
Иногда Эл была просто невыносима. Первый не дал ей ничего ответить и продолжил:
— Ну хорошо, допустим, мы бы отвели его в больницу — вызвали скорую, ладно. А дальше? Ты хоть понимаешь, что было бы дальше, Джейн? Бесчисленное число судебных разбирательств, выяснений деталей наших личностей, и о, все бы ничего, да только подобное дело явно бы привлекло внимание властей и тех, кто нас ищет. Думаю мне не стоит объяснять тебе, чем бы это закончилось, да? Да, Джейн?
Обычно Генри трудно вывести из себя. Ну, сегодня был особенный случай.
— Может была еще возможность… — девушка заробела и заговорила тише, без былой уверенности, когда поняла, что разозлила Первого.
— Какая возможность, а? Ну-ка, объясни мне, пожалуйста, что еще можно было сделать в такой ситуации?! — он шипел, крепко сжимая девичье плечо.
Первый был в ярости — и это вина Джейн.
Эл не знала, как ответить. Поэтому вновь уткнулась лицом в свои колени и лишь слабо промямлила:
— Не знаю, — она всхлипнула, — Я не знаю, Генри.
Мужчина осекся, остановился резко, когда услышал сиплый голос подруги. Он мгновенно вернул себе прежнее самообладание. Нехорошо было так легко срываться с цепи. Ситуация стала в несколько раз хуже.
Джейн не выносила, когда на нее повышали голос. Вернее, именно Генри — спокойный и понимающий Генри. Каждый раз это ее либо ужасно злило, и их конфликт выливался в драку и взаимный обмен оскорблениями, либо, как в сейчас, вводило в тоску. Справедливости ради, не то чтобы они часто так серьезно ссорились, особенно в последние несколько лет.
Первый ослабил хватку на чужом плече и вернул на лицо мягкую улыбку. Ему не стоило на нее кричать. Он выждал какое-то время — им обоим следовало бы успокоиться.
— Джейн.
Да, он был не прав отчасти. Конечно, это стресс для Эл — первое настоящее убийство. Нужно было терпеливо объяснить ей, почему она не права, а не сразу орать, как чертов псих.
— Прости. Я погорячился. Ты ни в чем не виновата.
Он хотел закрепить свои слова, показать, что сожалеет, поэтому убрал ладонь с голого и холодного плеча Эл и предпринял попытку взять девичье лицо в свои руки. Получилось — Генри осторожно притянул ее профиль к себе и, наклонившись так, чтобы не упасть со скользкого борта ванны, коснулся губ Эл своим языком, после, ощутив кончиком всю сладость и мягкость, поцеловал ее так нежно и невинно, как только мог. Девушка выдохнула, когда Первый отстранился, отвернулась слегка, чтобы мужчина не видел ее вновь полившихся слез.