Если наемник почувствует подозрительную активность или засечет слишком большое количество жандармов, как нынешних, так и будущих, в виде курсантов жандармского училища, то он просто растворится. И тогда выйти на заказчика — не удастся.
***
Мне было стыдно. Очень стыдно за истерику. Разревется в кабинете начальника… Это я, конечно, дала…
Баба Клава, кухарка в пансионе, всегда говорила, «нормального мужика всегда пугают женские слезы», поэтому чем мне может грозить моя слабость — узнаем позже. Хотя, судя по тому, что Ярослав Александрович меня успокаивал и все-таки разрешил выехать с ним на открытие — я не сильно его напугала.
Будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Пока — все хорошо. Я успокоилась, умылась, и в зеркальце из сумочки уже не отражается бледное приведение с огромными кругами под глазами, красным носом и покусанными губами. До крови, конечно, не прокусила, но видок еще тот.
Узнав, куда я еду, Самуил Яковлевич выдал мне кучу всего. Правда на этот раз выглядело оно не так парадно, как когда меня собирали на бал, но по удовлетворенному смешку Рилли я поняла, что ее эти артефакты защиты вполне устраивают. Особенно понравился деревянный браслет. То есть он выглядел, как широкий, сделанный из узких пластин деревянный браслет. Теплый, но ощутимо тяжелый.
— Самуил Яковлевич, а какой материал здесь использовался?
— Железное дерево.
— Железное дерево? Это минерал?
— Нет, это действительно дерево. Растет на севере империи, практически на границе со льдами. Снега много, ветры сильные, деревья маленькие и за короткую зиму не сильно вырастают. На земле практически лежат, но крепче материала просто нет. Я слышал сейчас защищается патент на какой-то особо крепкий сплав. Коллеги говорят, что он крепче этого дерева, но ко мне в лабораторию он пока не попадал… А там — посмотрим. Обладая магической начинкой этот браслет также работает как простейший наруч. Зубастые ободки по краю не дадут лезвию сорваться и травмировать руку, если вдруг ты решишь от холодного оружия отбиваться.
— Надеюсь, мне это не понадобится…
— Я каждый раз надеюсь, что ничего из того, что я выдаю — не понадобится. Здесь распишись. Василий Васильевич уже звонил, ждет тебя на улице.
— Как? Уже? Я побежала!
— Беги. Вернитесь только целыми и живыми…
***
Я тихой мышкой сидела в служебном транспорте. Разговаривать не хотелось. Думать не хотелось. Всей душой я сейчас была там, на огороженной площадке с красной лентой перед входом в здание.
Слышно, как жандармов выстраивают цепью, чтобы зеваки с улицы не пересекли границу. Слышно гул толпы. Кто-то пробирается вперед, кто-то ругается, какие-то зазывалы торгуют лимонадом и булками с переносных лотков. Все как обычно.
Пошел отчет. Без одной минуты час. Сейчас в зоне видимости должен появится Ярослав. Сказать небольшую речь, перерезать ленточку и под аплодисменты (или другую реакцию толпы) — уйти.
Ждем.
Секунды тянуться. В смысл речи даже не вслушиваюсь. Ждем.
Сижу так, чтобы через открытую дверь было видно хоть что-то, хоть краем.
Ждем.
Шум. Забегали люди.
НЕЕЕЕЕЕТ!
Рука с ящеркой горела, как будто я засунула ее в кипяток, а в груди ворочался, ломая ребра, огромный ком энергии.
Больно-то как…
В глазах темнеет…
Четыре часа дня. День торжественного открытия. Рабочий кабинет наследника Антарийской империи Александра Павловича.
Сил и желания ехать в Управление пока не было. Да и появляться там сегодня раньше необходимого граф Вяземский не планировал.
Пальто с пиджаком валялись на стуле, а не висели на вешалке. Белая рубашка выглядела помятой, как будто граф в ней где-то пробирался, хорошо хоть не полз. Его нынешний вид выглядел, возможно, неподобающе, если не знать, что три часа назад в графа стреляли, используя новейшие разработки специализированной военной лаборатории. Сейчас в лаборатории происходила выемка документов и допрос сотрудников. Террористами при покушении был использован опытный образец. И теперь глава контрразведки граф Орлов подключил все ресурсы, чтобы понять как и что именно еще ушло. А главное — куда еще оно ушло.
— Орлов рвет и мечет. Я ему в подчинение еще половину своей охраны отдал.
— Ваше высочество, — легкое осуждение в голосе Вяземского было не скрыть.
— Ярый, я сейчас от отца ни на шаг, охраны хватит. А моим — лишняя тренировка, пусть не расслабляются. А Орлову нужны дополнительные люди, хотя бы в ближайшие трое суток. К тому же что мне беспокоиться? Такое впечатление, что покушения все идут на тебя, про меня все забыли. И жалеть об этом я не собираюсь. Вина будешь?
— Мне бы что покрепче…
— Я бы тоже захотел чего покрепче… Давай отпразднуем твое очередное день рождение… Везучий ты, Ярый, — сказал Александр Павлович, наливая в пузатые бокалы напиток темного цвета. — Я ведь правильно понял, что этот опытный, экспериментальный, мать его, образец должен был твою усиленную защиту пробить?
— Должен был. Хорошо подготовились твари. Знали про действие всех моих защитных артефактов, а они у меня не слабые. Твой тоже бы. Пробило просто на раз…
— Откуда знаешь?
— Мои спецы уже все рассчитали и проверили дважды. Должно было пробить защиту.
— Не пробило?
— Пробило. Меня просто сдвинуло на метр в сторону в момент подлета пули. Теперь могу сказать, что за мной даже пули не успевают… — Ярослав отпил крепкий напиток с ароматом карамели.
— Что говорят эксперты?
— Сначала никто ничего не понял. Совсем. Потом понял я. Проверил.
— И что? Не томи…
— На меня защиту дополнительную поставили. Родовую. И так аккуратно, что ни один артефакт не засек. Артефакты ее сами в автоматическом режиме, (а может и не сами — пока не знаем), прописали в протокол защиты. И все. Все, что я сегодня утром добавлял, легко и не напряжно вписывалось в уже имеющийся защитный контур с ДВУМЯ родовыми защитами.
— Родовая защита? Большой риск для главы рода. Откатом может сильно ударить.
— Оно и ударило. Магическое истощение и потеря сознания. Только по этому и догадался, дурак.
— Почему дурак?
— А потому что не ожидал от почти необученного мага крови такую защиту получить! Не ожидал, что девчонка, которой восемнадцать только в эти выходные исполнится, свою жизненную силу на мою безопасность завяжет!
— Ого, сколько эмоций. Бокал поставь. Он у тебя сейчас в руке лопнет. Мне не жалко, но куча осколков до добра не доводит.
Ярослав посмотрел на бокал в своей руке таким взглядом, как будто забыл про его существование. Бокал был почти пуст. Долив себе еще, посмотрел на друга.
— Давай догадаюсь, графиня Бельская-Чернышева?
Вяземский кивнул, опрокинул в себя весь бокал и закусил тарталеткой с блюда. Александр Павлович любил перекусить в кабинете, с гостями или без, поэтому небольшое блюдо с закусками всегда стояло на одном и том же месте.
— Что с девушкой?
— Спит.
— В больнице? Решил далеко от вновь открытого крыла не возить?
— Дома спит.
— У себя? Ты не думаешь, что это рискованно? Мне сказали, что ты ее сегодня сам на руках нес. Это видело слишком много людей. Она — твое слабое место.
— Знаю. Именно поэтому она у меня дома спит. Милана Туманская приглядывает, она врач. Бехерев тоже там дежурит с сестрой. Или охрана моего особняка тебя тоже не впечатляет?
— Ого, видно все серьезно… Но я рад за тебя. Не каждая девушка так рискнет… Тебе повезло.
Вяземский стал, подошел к окну и начал изучать открывающийся вид. Александр Павлович тоже встал рядом. Видимо вид был ну очень интересным.
— Что еще я должен знать?
— Наемника взяли. Нифлер.
— Значит ты был прав… Говорит?
— Нет, но с ним твой отец хотел пообщаться после заседания совета министров.
— Зная сегодняшнюю повестку… Раньше чем через час — все равно не освободится.