— Почему ты снова рассматриваешь эти снимки? — спросила она.
— Просто интересно.
— Интересно что?
— Мне интересна твоя семья.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя и хочу все знать о тебе. — Он сам почти верил в то, что говорил.
— Да ну? Ты все время смотришь на эти фотографии и хочешь знать, кто эти люди. Ты расспрашиваешь меня о матери и ее семье. О том, как она приехала с Кубы и чем занимается в Колумбии. Ты задаешь слишком много вопросов для того, кому все это просто интересно.
— Если это тебя утомляет, я больше не буду.
— Я не знаю. Иногда я начинаю думать, что, может быть, мы встретились совсем не случайно.
— О чем ты говоришь?
Катя на миг задумалась и решила, что поступила неразумно, сделав последнее замечание.
— Просто я не понимаю. Что ты ищешь на этих фотографиях?
— Ничего, — ответил мужчина.
— Ты ничего не ищешь? Тогда напрасно теряешь уйму времени. Если ты скажешь мне, что тебе нужно, возможно, я сумею помочь. — Она снова пристально посмотрела на него блестящими темно-карими глазами.
— Ты ведь говорила, что не знаешь никого на этих фото? — спросил он.
— Это правда.
— Не важно. Нам нет причин спорить из-за этого.
Он поверил, когда Катя сказала, что не знает никого из людей на снимках и где были сделаны фото. Катя говорила, что никогда не была в Колумбии. Это было странно, так как, по словам ее матери, у нее там были родственники, которых она навещала не реже чем раз в год. Но, если верить Кате, она никогда не брала туда с собой ни ее, ни кого-либо из своих родных из Коста-Рики. Почему? Эмерсону казалось, что он знает причину. И эта причина была на фотографиях.
— Скажи мне правду, ты ищешь что-то или кого-то на этих снимках. Скажи мне, что именно? Может быть, если ты скажешь, я что-нибудь пойму. И смогу тебе помочь?
Катя была решительно настроена узнать, о чем идет речь. Она все больше чувствовала исходящую от Эмерсона угрозу себе, а может быть, и своей семье.
— Я уже сказал. Мне просто любопытно.
— Да. Потому что ты любишь меня. Ты хочешь знать все о моей семье, я помню, ты уже говорил.
Он пожал плечами:
— Все нормально. Не беспокойся об этом. Слушай, почему бы нам не пойти в видеозал и не посмотреть какой-нибудь фильм?
— Я не хочу смотреть фильм. — Она сидела на месте и чувствовала, как снова начинает медленно выходить из себя. — Я хочу знать, почему ты всегда рассматриваешь эти снимки. И не занимаешься чем-нибудь другим.
— Я уже говорил тебе. Послушай меня. Почему бы мне не отложить фотографии, если это расстраивает тебя? Я не буду больше на них смотреть. Они не имеют никакого отношения к тому, чем я занимаюсь. Мне жаль, что я вообще стал на них смотреть. Если это тебе неприятно, я больше не буду этого делать.
В чем же был секрет?
— Ты прав. Это не связано с твоим бизнесом, — сказала она. В ней проснулся южный темперамент.
Эмерсон почувствовал, как по комнате начал распространяться жар.
— Ты подсматриваешь за мной, лезешь в мою камеру.
Это был больной вопрос для Кати. Ведь Пайк забрал ее фотоаппарат и распечатал снимки без ее разрешения. А затем по ошибке положил камеру в такое место, где она не должна была ее обнаружить, прежде чем они уехали в Америку.
— Я никогда не говорила тебе, что ты можешь рыться в моих вещах и портить мою камеру.
— Я ведь купил тебе новую, когда мы приехали сюда, разве не так?
— Да, но тебе нечего копаться в моих вещах, не спросив меня об этом.
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — оправдывался Эмерсон. Он придерживался этой версии с тех пор, как она застала его за разглядыванием снимков в компьютере. Он планировал приятно удивить ее, преподнеся в качестве подарка глянцевые фото членов ее семьи.
Но Катя не поддалась на такой примитивный обман. Действительно, ее мать делала фото, и на снимках могли быть какие-то из ее родственников, но она не знала ни одного из них. Она никогда не бывала в Колумбии, и она уже говорила об этом Эмерсону. Эти люди ничего для нее не значили, и Эмерсон знал это.
— И ты напечатал их, даже не спросив меня.
Чем больше она думала об этом, тем больше злилась. Он совал свой нос в дела ее семьи. Конечно, он отправлял им деньги, но все же он был чужим для них.
— Не злись, Катя.
— А ты не приказывай, как мне себя вести. Это не твои фотографии. Они принадлежат моей матери. Ты не имеешь права их трогать.