— Что ж, тем хуже для нее, — он подмигнул Хэйли. — Потому что Вивьен не в моем вкусе.
Я постарался сделать вид, что только что подошел и ничего не слышал. Я был уверен, что Хэйли и Анжело спят вместе, и мне это казалось ненормальным. Ведь Хэйли такая милая и задорная, а Анжело, он, гм... кошмарный, другими словами и не скажешь.
Ему было около пятидесяти, но он себя позиционировал как злого сорокалетнего мужика. Телосложением он напоминал бульдога. Да и всем своим видом тоже: бритая голова, золотые зубы, обвисшие щеки и рукава из татуировок. Я не удивился бы, если бы узнал, что он предводитель какой-нибудь шайки отбросов, следующих за ним только потому, что он сильнее.
— Как дела, Леви? — спросил он, повернув ко мне голову.
— Нормально, — я насупился, глядя на кучку конвертов, которые отложила для меня Эллен. Впервые.
— Рад видеть, что ты наконец пришел за своей корреспонденцией, — недовольно сказал Анжело. — Они мне как бельмо в глазу.
— Ага.
Они тоже доставляли мне неудобства одним своим видом.
Взяв письма, я пошел в свою комнату, где кинул их на стол, присоединив еще к пяти таким же. Все они были не распечатаны. Они заставляли мою грудь сжиматься.
Лучше отремонтировать тысячу люстр, чем получить хоть одно из этих писем.
Глава 5
Пикси
Вот пойду сейчас и нагажу ему в кровать. Это и будет моя страшная месть. Леви сегодня опять израсходовал всю горячую воду, поэтому я разгневанно вошла в его комнату. По установленному мною самой правилу, я никогда раньше здесь не была.
Наши отношения, если их можно так назвать, были очень просты. Мы не говорили о том, что было раньше. Мы иногда ругались. И мы никогда не лезли в дела друг друга.
Но вот я стою посреди комнаты Леви и крепко сжимаю полотенце, ощущая, как по моей спине стекают холодные капли с влажных волос. Я не принимала горячий душ уже четыре дня. Четыре. Дня. Это должно прекратиться.
— Ты выглядишь подавленной, — Леви, в одних джинсах с низкой посадкой, не скрывающих того, что он без нижнего белья, наклонил голову. — Знаешь, что тебе нужно? Хороший горячий душ... Ой, подожди, — он ехидно ухмыльнулся.
Я могу нагадить ему в кровать прямо сейчас.
— Шути сколько хочешь, Леви. Но в следующий раз, когда ты будешь вставлять разбитое окно или проверять пожарную сигнализацию, я прокрадусь в твою комнату. И поверь, сухой твоя кровать после моего посещения уже не будет.
Я говорила крайне серьезно. Если мне не удастся принять горячий душ завтра, я действительно так и сделаю. Или найду кошку, которая нагадит ему в кровать вместо меня. Но в любом случае, на его простынях останется большое желтое пятно, и меня это нисколечко не будет беспокоить.
Его ухмылка стала шире:
— Знаешь, Пикс, я могу предложить тебе заняться в моей кровати более приятными вещами.
Тишина.
Если, флиртуя со мной, он хотел заставить меня чувствовать себя неловко, то этот план с треском провалился. Потому что, не успели эти слова сорваться с его языка, как его тело застыло в боевой готовности, а пространство между нами словно наполнилось электрическими разрядами. Мы уставились на губы друг друга, задышав тяжелее и чаще. И мы оба были полураздеты.
Я передвинула полотенце повыше, чувствуя скольжение ткани, и отвела глаза от его рта. Я пыталась натянуть на свое лицо что-то вроде «фу, ты жалок» вместо «подойди и получи меня».
Я хотела уйти отсюда как можно скорее, почти так же, как и дать себе пинка под зад. Вдруг его взгляд скользнул к моей груди, и мне показалось, что в комнате исчез весь воздух.
Он посмотрел на ложбинку моей груди.
Он видит шрам, выглядываюший из-под полотенца. Он пересекает мое тело по диагонали, от левой бедренной кости до верха правой груди. Обычно я его прячу под рубашками и платьями.
Он кошмарный, весь в зазубринах. Но я скрываю его не потому, что он уродлив, а потому, что он напоминает о боли и потере. А Леви не может оторвать от него взгляд.
Боль. Потеря.
Мое сердце начало гулко стучать, и я больше не думала о холодном душе или о сексуальном напряжении, возникшем между нами. Меня больше не заботили мышцы на его руках или то, что вся ванная пропахла его мылом.
Сейчас меня беспокоил только мой шрам и то, что он означает. Это до сих пор причиняет мне боль. Как и ему.
Это единственное, что нас объединяло и чего мы оба сторонились. И в тот момент наше внимание было сосредоточено на моей отметине, яркой красной полоске.