— Рад был познакомиться, приятель, — стремительно прошел мимо нас и быстро спустился по лестнице. Даже не оглянувшись.
— Эй, ты в порядке? — Мэтт заправил выбившуюся кудряшку мне за ухо. Я ненавидела, когда он так делал. Может быть, мне нравится когда они торчат в разные стороны. Мои волосы — не его долбаный стол.
Боже мой, я начинаю выходить из себя.
Я вымученно улыбнулась:
— Я в порядке. Дай мне одеться, и встретимся внизу.
Я не стала дожидаться его ответа. Молча направилась в комнату и захлопнула за собой дверь, думая о том, почему мне так хочется плакать.
***
— Но я не хочу играть в боулинг, — пухленькая маленькая девочка на соседней с Мэттом дорожке топает ногой по глянцевому полу, разговаривая со своей мамой. — Он скучный, а шары слишком тяжелые.
Аминь, сестра.
Шары были до смешного тяжелыми. Шесть с половиной килограммов! Я что, похожа на качка?
— Прекрати гримасничать, Аманда, — приказала девочке мать, сидевшая вместе с группкой людей, с которыми они пришли. — Это тебе не идет.
— Мне безразлично.
— А должно быть не все равно, — сказала мать, повышая голос, чтобы перекричать громкую музыку, раздающуюся из динамика над головой. — Ты и так толстая. Чтобы стать еще страшнее, тебе не хватает лишь соответствующего выражения лица. Ты что, не хочешь нравиться людям?
Я в ужасе посмотрела на женщину. Все, кто слышал эти слова, тоже неловко заерзали и стали отворачиваться. Маленькая девочка стыдливо покачала головой, после чего молча взяла шар, и прокатила его по дорожке. Затем, не поднимая глаз, прошла к своему сидению. Шар взял следующий человек из их компании. А девочка принялась изучать собственные маленькие ладошки.
Мне знакома эта маленькая девочка. Я тоже когда-то такой была. Обеспеченной, но нелюбимой. Невинной, но возмущающейся. Моя мама была королевой бранных слов.
Впервые я осознала, что мать меня ненавидит (да, звучит драматично, но эта женщина действительно меня презирала), когда мне было пять.
Она разговаривала с кем-то по телефону, понятия не имею с кем, и я услышала, как она сказала:
— Ненавижу быть матерью. Сара такая неуклюжая грязнуля и, клянусь, просто тормоз. Она всего боится, и все время плачет. Она адски раздражает. Она даже не хорошенькая, а я мечтаю о красивой девочке-подростке. Наверняка, она будет еще и толстой.
Когда я это услышала, мне было пять. Пять!
Я была так поражена словами, слетавшими с губ матери, что даже не поняла злого контекста. Я вошла в комнату, в которой она разговаривала по телефону, и вопросительно на нее посмотрела.
Она закатила глаза и сказала своему собеседнику:
— А теперь она подслушивает словно маленькая сучка. Боже, воспитывать детей, все равно, что отсидеть в тюрьме.
Для меня тогда вся эта ситуация была просто невероятна. Человек, которого я любила больше всех на свете, меня ненавидел. И это были первые, но не единственные, ранящие меня слова, сорвавшиеся с губ этой женщины. Физически она никогда не причиняла мне вреда, ну, или не очень часто, но иногда слова оставляют более глубокие раны.
Поэтому, когда я познакомилась с семейством Леви, и его мама, Линда, полюбила меня как родную, осыпая добрыми словами и ласками, то я старалась проводить в доме Эндрюсов как можно больше времени. Я буквально дневала и ночевала у них. Линда и Марк Эндрюс всегда старались защитить меня от моей нерадивой матери и дать то, что я недополучала от нее. Они показали мне, что значит любовь, семья и сострадание, а также другие вещи, которых мне так не хватало.
Мое сердце сжалось, когда я подумала обо всем том счастье и тепле.
Боже, я потеряла его.
— Стра-а-а-а-айк!
Я моргнула, взглянув на Мэтта, победно вскинувшего руки. Он закружился с широченной улыбкой на лице.
— Ты это видела?
Я улыбнулась и захлопала в ладоши, притворяясь, что наблюдала за происходящим.
— Круто!
— Твоя очередь, — сказал он.
О, боже.
Я неохотно поднялась со своего места и, преувеличенно ворча, взяла с раздачи свой двадцатикилограммовый шар. Я шагнула на сверкающую дорожку, заскользила по полированному полу (я подумала, что напоминаю Бэмби) и вяло бросила мяч в сторону белых кегль.
И выбила всего две. Как захватывающе.
Затем взяла шар для второй попытки и выбила еще три кегли.
— Так держать, детка, — подбодрил меня Мэтт. — Пока что это твой лучший удар.
Я выдавила улыбку, меняясь с ним местами. Он с нетерпением стал готовиться к своему заходу.
Ненавижу эту игру.