— Сорок две минуты! — крикнула она из комнаты, со скрипом приоткрывая дверь. Иногда она засекала время. Это было восхитительно. — Ты придурок, Леви, — добавила она.
К своей комнате я подошел с улыбкой на губах, довольный результатом.
***
Той ночью я зашел в ванную одновременно с Пикси. Мы оба держали наготове зубные щетки. Мгновение я просто на нее смотрел.
Она выглядела точь в точь, как я помнил — светлые волосы, закрученные в небрежный пучок, из которого выбивались несколько прядей, мазки краски на коже и босые ноги. Меня мгновенно отбросило назад в то время, когда мой дом был наполнен девичьим смехом.
Трудно поверить, но когда-то я считал этот смех противным.
Она странно на меня посмотрела, может быть потому, что я пялился на нее как идиот. И я не смог сдержать улыбки. Непонятный взгляд трансформировался во что-то иное, возможно, надежду? Или печаль? Но и это выражение быстро пропало, когда она ответила мне напряженной улыбкой. Теперь мы молча стояли и смотрели друг на друга, фальшиво улыбаясь, словно дебилы.
Я отвел глаза первым и шагнул вглубь ванной, оставляя место у раковины для нас обоих. Мы начали чистить зубы, глядя куда угодно, только не друг на друга.
Пшик, пшик, пшик.
Есть что-то интимное в чистке зубов рядом с кем-то. Возможно, все дело в том, что люди, которые делают это вместе, либо проснулись, либо собираются лечь спать вдвоем.
Я посмотрел в зеркало и встретился с ее взглядом в отражении, но сразу же отвел глаза.
Она была одета в темную футболку и треники, как минимум на два размера больше. Как она умудрялась выглядеть так очаровательно даже в домашней одежде?
Пшик, пшик, пшик.
Ее свободная рука лежала между нами на тумбе. Ее пальцы и запястье были измазаны черной и белой красками. Интересно, подушечки пальцев такие же грязные?
С кистью в руках она выглядела невероятно привлекательно. Порой, полностью погружаясь в процесс, она отбрасывала кисти в сторону и начинала рисовать голыми руками, словно детсадовец.
В старшей школе она была блондинкой с буйными кудряшками и запачканными пальцами, которыми размазывала краски по холсту, подобно сумасшедшей. Но стоило ей отойти от мольберта, и мой мозг взрывался от буйства цветов. Я не мог понять, как обычные руки могут сотворить что-либо настолько прекрасное.
Пшик, пшик, пш...
Пикси замерла, застав меня за разглядыванием ее руки.
— Что? — спросила она, не вынимая щетку изо рта.
Я тоже перестал чистить зубы:
— Ты ифпафкалась.
Казалось, она пришла в замешательство:
— Что?
Я сплюнул пасту в раковину и прополоскал рот:
— Ты испачкалась.
Уголок ее губ пополз вверх, и, Богом клянусь, даже в зубной пасте и слюнях ее улыбка была самой прекрасной в мире.
Она прошамкала:
— Шебе нфавилось, кофта я пафкалафь.
— Понятия не имею, что ты сейчас сказала.
Она сплюнула пасту и умыла лицо.
— Я сказала, — она обратила на меня свои большие зеленые глаза, уперев руку в бедро. — Тебе нравилось, когда я пачкалась.
Я взглянул в ее лицо, и меня мгновенно затопили теплые искорки счастья, свойственные лишь Пикси.
— Я и не говорил обратного.
Ванная комната будто сжималась вокруг нас. Стены, душевая занавеска, паста в раковине — все пропало, остались только мы вдвоем в окружении недосказанных слов.
Она взглянула на меня с увядшей улыбкой. Но в ее глазах плескалась надежда маленькой девочки напополам с разрастающимся страхом.
Боже.
Все, чего я хотел — удержать ее рядом.
Ее глаза заблестели, пробуждая уже знакомое чувство паники.
Вытерев глаза и прополоскав щетку, я поспешно покинул ванную комнату. Мне нужно было держаться от Пикси подальше. Ради нее. Ради меня.
Уже в своей спальне я уставился на зияющую дыру в стене, и смотрел на нее до тех пор, пока не исчезло все остальное. Я пробил эту стену. Я причинил этот вред.
Паника начала отступать.
Глава 13. Пикси
Ненавижу боулинг.
Неудобная обувь, грязные шары… К тому же, я постоянно проигрываю. Вчера мне позвонил Мэтт и предложил встретиться вечером в Темпе, чтобы поиграть в боулинг. Он так восторженно говорил, что я не осмелилась высказаться против этого развлечения. Честно говоря, после прошлого уик-энда я счастлива, что он вообще хочет иметь со мной дело. Итак, я иду в боулинг.
Я повесила фартук и, нахмурившись, посмотрела на часы. Быстро взяв два пирожных, оставшихся с обеда, я направилась вверх по лестнице. Мне нужно было выпрямить волосы, а еще — выбрать одежду для боулинга, и все остальное, что могло понадобиться после.
Размышляя об этом «после» я начинала немного нервничать. Собираюсь ли я спать с Мэттом сегодня? Или вообще когда-нибудь? Почему для меня даже думать об этом тяжело?
На самом верху лестницы я столкнулась с Леви, выходившим из комнаты.
После того инцидента с зубными щетками (да, так я его назвала), мое сердце охватывала грусть каждый раз, при виде его. А прямо сейчас оно билось как сумасшедшее.
— Привет, Леви, — выдал мой болтливый рот.
Он посмотрел на меня, стоя возле приоткрытой двери.
Да. Знаю. Странное поведение с моей стороны. Обычно мы в коридоре не здороваемся. Да, собственно говоря, вообще нигде.
— А... привет, — он закрыл дверь и посмотрел на меня с любопытством.
— Хочешь один?
Я протянула тарелку с пирожными, словно предлагала дружбу. Возможно, так и было. Может быть, это было моим способом сказать: «Прости, но у меня есть парень и презервативы в сумочке». И уж если это не кричит о моей неполноценности, то я и не знаю, что еще предположить.
— Зависит от того, — он подозрительно осмотрел блюдо, — делала ли ты их сама.
Во время учебы в средней школе у меня одно время был «кондитерский период». Я была решительно настроена приготовить самые восхитительные пирожные на свете. Каждую субботу я корячилась на кухне Леви, пытаясь состряпать что-то путное с нуля, и каждый раз у меня получалось нечто, похожее на солено-кислые прутья. Не знаю, как именно он это делал, но уверена (знаю и все!), что в моих неудачах был виновен Леви. Возможно, он менял сахар на соль, но вот чего я никогда не могла понять — как он добивался, чтобы пирожные были кислыми.
Я сузила глаза:
— Нет, их сделала не я.
— Тогда... конечно, — он потянулся к меньшему из двух пирожных.
Я покачала головой:
— Придурок.
Он пожал плечами:
— Не моя вина, что ты печешь отвратительные пирожные.
— Это полностью твоя вина.
— О, неужели? — сказал он с тенью улыбки. — Докажи.
Я почти улыбнулась в ответ, но услышала приближающиеся шаги.
— Привет!
Я повернулась и увидела возле себя Мэтта. На мгновение меня покинуло ощущение реальности.
Я моргнула:
— Чт... что ты здесь делаешь?
— Решил тебя забрать, — улыбнулся Мэтт, приблизившись. — Я хотел устроить тебе сюрприз, чтобы ты не вела машину сама.
Я моргнула еще раз:
— Как ты узнал, где меня искать?
«Какого хрена все в лепешку расшибаются только для того, чтобы меня куда-нибудь отвезти? Я, черт возьми, умею водить машину».
— Мне об этом сообщила девушка за стойкой, — он наклонился и поцеловал меня в щеку.
Леви стрельнул в меня своими голубыми глазами, и я почувствовала неописуемую злость по отношению к Хейли.
Мэтт продолжал на меня смотреть. Чего он ждет? Ах да.
Я сглотнула и помахала рукой между ними:
— Леви, это Мэтт... мой, хм, парень. Мэтт, это Леви... мой, хм... — Сосед? Мастер на все руки? Партнер по чистке зубов? — Мой Леви.
Кто-нибудь, пристрелите меня. Пожалуйста.
Мэтт весело взглянул на меня, протягивая Леви руку для рукопожатия.
— Приятно познакомиться, — произнес он.
Леви медленно перевел взгляд с меня на Мэтта. Когда состоялось это знаменательное рукопожатие, я даже слегка удивилась, что на заднем плане не раздался раскат грома. Что сейчас вообще происходит? Я почувствовала тошноту. Все это неправильно. Мэтт не может находится рядом с Леви, в восточном крыле гостиницы.