В тот день я с Леви не говорила, но когда мы пересеклись один раз в коридоре и он наградил меня кривой усмешкой, тогда я все поняла.
Я полностью принадлежала ему.
Кегли попадали на пол с громким звуком, отрикошетившим в моих ушах. Мэтт триумфально подпрыгнул после своего восьмиочкового удара. Я же взглянула на Аманду, все еще сидящую с поникшей головой, не обращая внимания на свою компанию, которая уже собиралась покинуть заведение. Надеюсь, в ее жизни тоже будет присутствовать ее семья Эндрюс, ну или хотя бы кто-то, похожий на Леви.
— Земля вызывает Сару, — помахал Мэтт рукой перед моим лицом.
Я подняла на него глаза:
— Снова моя очередь?
— Да. Сделай их, тигрица.
Он зарычал.
Мы с Мэттом еще немного поиграли в боулинг и прекрасно провели время (говоря «мы», я подразумеваю Мэтта), а затем он подбросил главную «свинью» этого вечера.
— Итак, — начал он после пятого выбитого страйка, — какие планы на уик-энд четвертого июля?
Я встала со своего пластикового стула и направилась к механизму раздачи шаров.
— Я еще об этом не думала. А что?
Но он как будто не собирался садится, а решил посмотреть, как я поднимаю тридцатикилограммовый шар и просовываю пальцы в темные отверстия, наполненные отмершими клетками других людей.
Я уже упоминала, что ненавижу эту игру?
— Я подумывал провести праздник дома, в Сан-Диего. Не хочешь поехать со мной и познакомиться с моими родными?
Я взглянула на него:
— Вау. Неожиданно.
Он засмеялся:
— Не так уж, что бы очень. Мы ведь встречаемся довольно долго, я думаю, пришло время вас познакомить. Я им уже о тебе все рассказал, и они ждут не дождутся встречи с тобой.
Он рассказал своим родителям обо мне?
Моя мать даже не подозревает о существовании Мэтта. Черт, даже Эллен едва о нем знает. Неужели я тоже должна подготовить родных ко встрече и знакомству с Мэттом? Отстой. Меня начинает тяготить участь быть чьей-то девушкой.
Я сглотнула:
— Я не знаю...
Была ли я готова к знакомству с его семьей? Хотела ли я ехать с ним на уик-энд? Подразумевался ли в этой поездке секс? Мои пальцы, держащие шар для боулинга, повлажнели от пота.
— Ну, решайся, — улыбнулся он. — Я правда хочу, чтобы ты познакомилась с моей семьей.
Я хлюпнула носом:
— Но... почему?
— Потому что ты для меня важна, — ответил он с искренней улыбкой. А потом, понизив голос до интимного шепота, добавил: — И потому что я тебя люблю.
Я чуть не выронила этот чертовый тридцатипятикилограммовый шар. Мы никогда не говорили друг другу слова на букву «Л».
Он ждал моего ответа, и тишину, повисшую между нами, наполняла отвратительная музыка и отголоски падающих кегель. До этого момента я не была уверена в будущем наших с Мэттом отношений. Но стоя там, в до смешного скользкой обуви, с пальцами, просунутыми в потные отверстия противного сорокакилограммового шара, я все для себя поняла.
Глава 14. Леви
Когда я запер заднюю дверь, уже стемнело, и кухня освещалась лишь тусклым светом лампы. Как только я повернулся к восточному крылу, как двери столовой распахнулись, и мимо меня пролетела злющая Пикси. Она, задев меня плечом, бросилась к раковине.
— Вау, — повернулся я. — Кто же тебя так разозлил?
— Мэтт, — ответила она сквозь стиснутые зубы, пока мыла руки.
Затем она вытащила из холодильника овощи, схватила острый нож и начала кромсать грибы.
— Мэтт. — Все мои защитные инстинкты незамедлительно пришли в боевую готовность. — Чем? Что он сделал?
Я его убью. Если он причинил ей вред, то я его убью.
— Он сказал, что любит меня! — она раскинула руки в стороны. Острый нож в ее руке заблестел в свете огней лампы.
Я, приподняв бровь, ждал продолжения, потому что уверен — причина ее расстройства не в этом. Но она не собиралась выкладывать подробности.
Я начал:
— И?..
— И... — она невесело засмеялась, возвращаясь к уничтожению грибов. — Именно в тот момент, когда мне казалось, что я делаю успехи на пути к «нормальной» жизни, а не — займусь-сексом-хоть-с кем-то-кроме-пьяного-Бэнджи или просто уеду-из-этого-провинциального-угнетающего-места-в-котором-прожила-всю-жизнь, Мэтт подходит ко мне и говорит, что влюблен в меня. И все безвозвратно портит! — она начала работать ножом еще более яростно.
У Пикси не было секса ни с кем, кроме Бэнджи? Я возмутительно доволен этой новостью.
— Ну, кто так делает? — продолжила она. — Кто говорит о любви к тому, кого совсем не знает? Он знает, что когда мне было девять, у меня была черепашка? Нет. — Чик, чик, чик. — Может, он в курсе, что моя мать — воплощение зла? Нет. — Чик, чик, чик. — Дьявол, да пять часов назад он не знал, что у меня волосы кудрявые! Он ничего обо мне не знает. Но он хочет, чтобы я полетела знакомиться с его родителями, потому что любит меня! Нет! Просто нет! — Чик, чик, чик.
Пикси была близка всего с одним парнем, и то однажды. Почему меня так обрадовал этот факт?
— И знаешь, что еще? — она яростно указала на меня ножом. — Я не капитан Хук. Если уж на то пошло, я Динь-Динь[11], — она вернулась к своему бешеному кромсанию. — Динь-Динь!
Динь-Динь? Черт. Мне нужно быть более внимательным.
— Он просто сумасшедший, — сказала она. Чик, чик, чик. — Поэтому у меня не было иного выбора, кроме как порвать с ним.
Я покосился на нее:
— Он сказал, что любит тебя... и потому ты с ним порвала?
— Аха, — подтвердила она, подчеркивая эту «х».
— Почему?
— Потому что Мэтт меня не любит. Потому что все это вранье. Он. Я. Все. Вранье.
— Откуда тебе знать, что не любит?
— Просто потому.
— Почему потому?
Она всплеснула руками и прокричала:
— Потому что любовь — это не то, что нужно озвучивать, — ее лицо засияло фанатичным блеском. — Ты просто знаешь о ней, и все. Это непроизносимое чувство. Скромное, тихое и неизменное... — она вернулась к нарезке грибов, немного успокоившись. — По-моему, нельзя просто сказать, что любишь кого-то и думать, что это правда. Из этого ничего не выйдет. Настоящая любовь не нуждается в объявлениях или признаниях. Настоящая любовь просто... есть. Понимаешь?
Мое горло сжалось, потому что я знал. Боже, я понимал, о чем она говорит. Я знал, как больно просто смотреть на нее.
— Так что, — она сглотнула, — Мэтт меня не любит, и я его не люблю. Что возвращает меня к тому, откуда я начала, а точнее к пустоте. И я просто. — Чик. — Чертовски. — Чик. — Задолбалась. — Чик. — Существовать в пустоте. И никто этого не понимает. Никто!
Я смотрел прямо на нее, желая стереть боль из этих больших зеленых глаз, взирающих на грибную экзекуцию. Она выглядела так же, как я чувствовал себя на протяжении многих дней. Больным. Закостеневшим. Отчаявшимся.
— Я понимаю, — произнес я тихо.
Она прекратила резать и подняла глаза.
Я поджал губы.
— Мне известно абсолютно все о пустоте.
Мы встретились глазами в тусклом свете ламп, обмениваясь по-прежнему болезненными ощущениями. Как мы до этого дошли?
Возможно, официально мы и являлись взрослыми, но в последнее время чувствовали себя такими же беспомощными, как дети. Потерянными и напуганными.
Если бы здесь были мои родители, они бы знали, что делать. Как помочь Пикси. Как привести в чувства меня. Они всегда могли найти выход из трудной ситуации. Но, поскольку, они не стремились задержаться в этом месте, мы были вынуждены справляться со всем самостоятельно. И потерпели неудачу.
Пикси посмотрела на меня долгим взглядом:
— Я знаю, — сказала она еле слышным шепотом, трепещущим в воздухе и скользящим по моей коже
Она посмотрела на меня с тоской и, черт меня возьми, если это не все, чего я хотел от этого мира.
Я опустил глаза на ее губы, шею, руки. Каждый мой инстинкт кричал о том, чтобы я ее коснулся. Чтобы сократил расстояние между нами и обнял ее, оберегая. Чтобы оградил ее ото всех невзгод и печалей. От всего, что ощущал я.