Когда мне было семь, я каждый уик-энд проводила дома у Черити. В одну из таких ночей я привычно спала под свет ночника рядом со своей лучшей подругой в наших версиях спальных мешков Мой Маленький Пони. А затем проснулась от ночного кошмара, уверенная, что пришли монстры, чтобы меня забрать.
Я вышла из спальни Черити на цыпочках и направилась в ванную, в которой монстры почему-то не водились. Пробираясь по темному коридору, я услышала голос.
— Что это ты делаешь? — прошептал Леви.
Он меня до смерти напугал, я подпрыгнула, начала плакать, выболтала все о кошмаре, о том, что повсюду монстры, а я скоро умру. Он смотрел на меня так, словно я сошла с ума. По моему лицу текли слезы вперемешку с соплями.
— Не плачь, Пикси. Эй... — он вышел из комнаты и притянул меня в неловкие мальчишеские объятия. — Если увижу монстров, я их перебью и измельчу в фарш, договорились?
Мои рыдания пошли на спад, стоило ему покачать меня в своих руках. Если Леви покромсает монстров, уверена, я буду в безопасности.
— Хочешь увидеть что-то крутое? — спросил он, пытаясь меня отвлечь.
Я кивнула.
Он подвел меня к окошку на самом верху лестницы, откуда открывался вид на задний двор. Забрался на нижний ярус крыши, жестом маня за собой. Я последовала, мы уселись рядом, прямо на шифер, и стали смотреть в ночное небо.
— Я прихожу сюда, когда мне снятся кошмары, — сказал он. — Тут нет монстров.
Он выглядел как Супермен в пижаме со взъерошенными волосами.
Как только я посмотрела на мерцающие звезды и молчаливые тени ночи, я поняла, что он был прав. Снаружи не было монстров. По крайней мере, пока рядом был Леви.
С тех пор Леви Эндрюс стал моим героем.
Вчера, думая, что я пострадала, он выглядел до безумия напуганным, словно снова стал восьмилетним мальчиком. Моим защитником. Он смотрел на меня так, будто я была достойна, чтобы меня спасали. И мне хотелось заплакать от осознания глубины нашей потери. Это я все разрушила той ночью, когда позволила Черити сесть пьяной за руль.
Я сглотнула, пытаясь затолкать воспоминания обратно в темный уголок в голове, где запирала все сюжеты из детства. И вышла из спальни.
Леви был в душе, снова расходуя горячую воду, и я взбесилась и успокоилась одновременно. Вчерашнее происшествие прервало наше молчание, установив негласное перемирие. Что ж, я согласна принимать холодный душ хоть каждый день, лишь бы больше не испытывать холодного отношения.
Когда он наконец вышел из наполненной паром ванной, я послала ему свой лучший взгляд из разряда «я в бешенстве» и прямо в коридоре оглядела с ног до головы. На нем было лишь полотенце, и я тут же отвлеклась от своего недовольства.
— Ждешь прямо под дверью, Пикс? — он прищурился, дерзко улыбнувшись. — Скучала по мне?
Я скучающе приподняла бровь:
— Забыла прихватить дробовик.
Согласна, вышло паршиво, но блин. Ещё так рано. И он практически обнаженный. Я не могу сыпать остроумными комментариями в сонно-возбужденном состоянии.
Я попыталась его обойти и шагнуть в ванную, но он преградил мне путь. Его грудь оказалась в паре сантиметров от моего лица, мой взгляд невольно прилип к его соску, и меня пронзило немыслимое, горячее желание. Я с трудом удерживала себя, чтобы его не лизнуть.
Вот до чего я дошла! До фантазий об облизывании сосков.
— Если так не терпится увидеть меня обнаженным, просто попроси, — подмигнул он.
— Шевелись, задница, — я толкнула рукой его в грудь, при этом чертов жар охватил мое запястье, и я выпихнула Леви из ванной в коридор.
— О, Пикс. Я же знаю, что ты меня любишь.
Он заговорил, и его грудь под моей рукой завибрировала, посылая ток по всему телу
Я поспешно отстранилась.
— Да что ты? А по-моему — ненавижу.
— Пустые слова, — поддразнил он с кривой усмешкой, когда я начала закрывать дверь ванной.
На мгновение, на суперкороткий момент, прямо перед тем, как дверь закрылась, мы встретились глазами, демонстрируя взаимную уязвимость.
Никаких фасадов. Никаких ядовитых ремарок. Только мы, смотрящие друг на друга. Знающие все о жестокости, которой хотели бы избежать и жаждущие исправить все, что не в силах изменить. Наши саднящие раны, от которых так хотелось заплакать.
Он моргнул.
И я моргнула.
И связь пропала.
Дверь ванной с щелчком закрылась, и я осталась одна, в благоухающем мятой помещении, наедине со своим шрамом и нескончаемым запасом холодной воды.
Глава 22. Леви
Памятка для самого себя: не смотреть Пикси в глаза. Отныне и впредь смотреть на ее рот или нос, или... да куда угодно. Но не в глаза. Она видит меня насквозь и знает то, о чем я слишком боюсь сказать вслух.
По пути к офису Эллен, я проходил мимо Хэйли, которая быстро отвернулась.
Она, наверное, чувствовала себя виноватой, что произнесла вслух имя Черити, и теперь корила себя за глупость. Это неправильно, что окружающие переживают за нас с Пикси настолько, что даже пытаются избегать имени моей сестры. Это отвратительно. Мы с Пикси были в порядке.
Я потер затылок, поймав себя на лжи.
Завернув за угол, я зашагал по лестнице в холл.
Большинство людей, когда теряют близких, помогают друг другу пережить трагедию. Но это не о нас. После смерти Черити мы просто перестали разговаривать.
Сказать по правде, после похорон сестры я увидел Пикси всего несколько недель назад, когда она начала работать в гостинице. И ее появление стало для меня полной неожиданностью.
Я вышел из комнаты, а она стояла в коридоре, такая потерянная в своем зеленом платье. Но вместе с тем и собранная.
Малышка Пикси, которую я любил всю жизнь и уничтожил за одну ночь, просто стояла за порогом моей спальни, вкупе с розовым педикюром, голубым чемоданом и таким взглядом на лице, что мне показалось, будто я попал домой.
И, боже, я хотел домой.
Но вина — голодная сука, а потому все мысли о том, чтобы обнять ее и умолять о прощении за смерть Черити и вред ей самой, были заживо сожраны стыдом, укоренившимся в моей душе.
Мы стояли в холле, смущенно глядя друг на друга целую минуту, а затем между нами состоялся очень странный диалог.
— Эм... что ты?.. — у меня не хватало слов.
Она облизнула губы:
— Я устроилась здесь на работу. На кухню. Школа закончилась, и я не смогла вынести даже мысли о том, чтобы остаться с матерью.
— А, — кивнул я, глядя на ее губы. — Эллен, должно быть, забыла мне об этом сказать.
Она переступила с ноги на ногу.
— Что, м-м... какими судьбами здесь?
— Я тут работаю.
— А.
Я помедлил.
— И я здесь живу.
Ее глаза на мгновение расширились, а затем снова стали безразличными.
— Да уж, — выдохнула она, — Эллен и мне не сказала.
Повисло неловкое молчание.
Я откашлялся.
— Так... если ты работаешь на кухне, что привело тебя сюда, в восточное крыло?
Она прикусила губу:
— Хм, может то, что тут моя комната?
— Твоя комната?
— Да, я, хм... я теперь живу здесь, — она показала на дверь спальни рядом с моей, и я взволнованно и испуганно кивнул. Все же больше испуганно.
— Я так понимаю, это означает, что мы будем делить ванную.
Ее глаза метнулись с меня на ванную, затем скользнули к дверям спален.
— Полагаю, ты прав.
Мы встретились глазами, и внезапно нас окружил глупый отголосок сексуального влечения.
Я снова прочистил горло:
— Значит, еще увидимся, — и поспешил вниз по лестнице, стараясь сбежать от тепла ее тела и очарования зеленых глаз.
Вот так мы заговорили впервые после той ужасной ночи, ночи катастрофы, и потом ни в одном из диалогов не упоминали имя Черити.
Мы вели себя так, словно моя сестра все еще жива. Я третировал Пикси, будто она была надоедливой маленькой сестренкой, равно как и она меня. Это работало. Это помогало. Это было знакомо.
Ну, если не учитывать, что мы не родственники. Вот вообще.
Я добрел до офиса Эллен и постучал костяшками пальцев по двери.