Я не хотела ссориться. Оно того не стоило. Я даже не хотела, чтобы Эллен меня защищала. Она уже и так достаточно всего для меня сделала.
Направившись вверх по лестнице, я услышала как Эллен огрызается на мою мать, призывая ее быть ко мне добрее. У меня задергался левый глаз.
Мне было тринадцать, когда Эллен впервые попыталась забрать меня к себе. Она видела неприязнь матери ко мне, прошедшую сквозь все мое детство, и многие годы пыталась ее усмирить. Тщетно. Сандра Маршалл всегда была недовольна своей жизнью и словно наркоман получала удовольствие от новой дозы страданий.
Учась в школе, мама была капитаном группы поддержки, а мой отец, некий парень по имени Грег, — баскетбольной звездой. Они были звездной парой всех времен. Пока мама не забеременела. Ей тогда было семнадцать.
Она говорила мне, что была молодой, красивой и худенькой, пока у нее не появилась я, разрушив ее жизнь. Словно я каким-то образом была в ответе за зачатие самой себя.
Добряк Грег не смог вынести мысли, что его тоненькая маленькая подружка набирает вес, что ее постоянно тошнит и она все время психует. А потому стал проводить все больше времени в постелях других черлидерш, не поддерживая мою маму во время беременности. Это разбило ей сердце.
Но мама отказалась с ним порвать, не желая растить ребенка одна. К тому же, она собиралась переехать с ним в Калифорнию, где они планировали учиться в Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса, после чего она стала бы телеведущей. Поэтому она позволяла своему парню-придурку ей изменять, в то время, как сама мучилась от утренней тошноты и постепенно увеличивалась в размерах.
А затем родилась я.
Внезапно ребенок стал реальностью, а жизнь усложнилась. Мама и Грег оказались старшеклассниками без родительской поддержки, и Грег решил, что больше не хочет быть папой. Он уехал из города, когда мне было четыре месяца.
Мама бросила школу, помахала ручкой своей карьере телеведущей и нашла работу в местной забегаловке, где ее разбитое сердце томилось, пока не зачерствело. Грег ушел в небытие, а единственным, по ее мнению, человеком, которого можно было винить в том, что фигура испорчена, а первый и последний любивший ее мужчина исчез, была маленькая девочка.
Таким образом, у меня не было ни единого шанса на ее любовь.
Эллен, которая старше моей матери на несколько лет, сразу предложила помочь с ребенком. Но Сандра Маршалл твердо решила быть несчастной. Шли годы, но маме так и не предоставился шанс уехать из города, и ни один красавец не пал к ее ногам. Она становилась все более и более нетерпима по отношению ко мне.
Попытки Эллен усовестить сестру провалились. Поэтому в качестве последнего средства она предложила мне свой дом, местечко всего в нескольких километрах от гостиницы, и попросила подумать, не хочу ли я пожить некоторое время с ней. Мою мамочку идея не впечатлила, и она жутко ругалась на Эллен из-за ее предложения. Потому что если маленькая Пикси уедет от Сандры, то кого же она будет винить в своем унылом существовании?
Я отказала Эллен под тем предлогом, что не хочу переезжать непонятно куда и находится вдали от друзей. Но на самом деле я просто не желала, чтобы мама поджаривала Эллен еще больше и заставляла выслушивать истерики все отпущенные им годы.
Вот так я осталась в доме матери, при этом навещая Эллен так часто, как мне это удавалось. Раньше она приезжала в Копер Спрингс и забирала нас с Черити из школы, чтобы мы могли остаться на уик-энд в «Виллоу-Инн».
Летом, когда мне было четырнадцать, я остановилась в гостинице на целых две недели. Две недели мороженого, кино и веселых ночных посиделок с Эллен. Тем же летом тетя начала называть меня Пикси, и я очень рада, что она не перестала это делать.
Доносившееся снизу брюзжание Сандры Маршал будто током било по моим оголенным нервам.
Черт возьми, приехала моя мама. Я думала, что свободна, но теперь та самая женщина, которую я пыталась избегать всю свою жизнь, стояла внизу и отчитывала Хэйли за того, что та ест углеводы.
Глава 34. Леви.
Я весь день искал занятия вне стен гостиницы, и только к вечеру направился внутрь, надеясь избежать встречи с Сандрой Маршалл.
Войти в здание можно было тремя путями. Первый: сквозь парадные двери, но Сандра могла оказаться в холле. Второй: через заднюю дверь, но Сандра могла оказаться в библиотеке или офисе Эллен. Или третий: через заднюю дверь кухни.
Значит, кухня.
Я вытер ноги о входной коврик и зашел.
— Привет, симпатяжка, — тепло улыбнулась мне Мэйбл. — Я приготовила медовые круассаны. Хочешь?
— Как всегда, — я взял у нее круассан и поднес ко рту.
Пикси стояла, скорчившись над раковиной. Ее волосы были убраны назад, и она казалась такой хрупкой. Желтый фартук был покрыт мукой и чем-то вроде шоколада, и я отметил, что она была одета лучше, чем обычно.
Наши глаза встретились.
Выглядела она потерянной.
Вдруг на кухню вошла Сандра и хмуро посмотрела на Мэйбл:
— В твоем возрасте круассаны негативно влияют на женский организм. Ты что, хочешь умереть?
Мэйбл изогнула бровь:
— А ты?
— Ради всего святого, мам, — закатила глаза Пикси, начиная замешивать тесто. — Хватит третировать окружающих.
Однако Сандра свою дочь уже не слышала. Она смотрела на меня.
Приехали.
Я работал в «Виллоу-Инн» три недели, когда Сандра Маршалл впервые приехала навестить сестру. Я не видел ее с похорон Черити и не думал, что она со мной заговорит. Но она заговорила.
— Значит, теперь ты здесь работаешь, — заявила она с отвращением, глядя как я вешаю картину на стену в холле.
Я повернулся, сжимая в руке молоток, не уверенный, нуждается ли она в моем ответе.
— Сестра сказала, что ты и живешь здесь, — добавила она. — А твои родители это соглашение одобрили? Ох, погоди-ка. Верно. Они же разъехались, — цокнула она языком. — Ты же всю свою семью разрушил, не так ли? Сначала сестра, затем родители.
Я сильнее сжал молоток.
— Не могу сказать, что виню их, — она оглядела меня сверху донизу полными сочувствия глазами. — Ты так на нее похож, — покачала Сандра головой. — Бедная твоя мама. Думаю, она прокляла тот день, когда произвела тебя на свет.
С этими словами Садра Маршалл развернулась и ушла, просто покинула гостиницу, будто только что не разбила мое сердце и не озвучила все слова, которые я прятал глубоко внутри.
Я стоял с молотком в руках, глядя ей вслед долгие мучительные минуты, ожидая, пока сердце перестанет яростно биться. Я не мог вытрясти боль из своей груди. Потому что она была права. Я был виноват в смерти Черити.
И вот мы встретились снова, на этот раз на кухне. При виде меня дьявольские глаза Сандры сузились, и я снова стал тем же виноватым мальчиком, каким был шесть месяцев назад.
Она поджала губы:
— Судя по вони и грязи, которой ты покрыт, ты все еще здесь работаешь.
Я натянуто улыбнулся:
— Простите, что разочаровал.
— О, что ты, никаких разочарований, — огрызнулась она.
— Оставь Леви в покое, — взглянула Пикси на мать.
— Я совершенно точно не собираюсь оставлять его в покое. Он почти убил тебя! — повернулась ко мне Сандра. — Разрушил ее жизнь. Ни один мужчина не захочет теперь увидеть ее обнаженной. Тебя это радует?
Мэйбл задохнулась, бледнея на глазах.
Это удар ниже пояса.
— Мама! — крикнула Пикси так, словно ее унизили.
— Но это же правда, Сара, — произнесла она. — Ты и раньше была не слишком симпатичной, а теперь у тебя на теле гигантский шрам, прямо на груди, это просто... отвратительно.
Я, замерев, стоял около стола. Все мои эмоции и слова словно вытекали через кончики пальцев. Я не мог дышать, разрываясь между желаниями покончить с собой и убить Сандру Маршалл.
Хотя, что мешает сделать и то, и другое.
— Закрой рот, Сэнди, — отрезала Мэйбл. — Нельзя говорить такое очаровательной маленькой девочке.
Казалось, Пикси была готова заплакать, и я принял решение. Да, сначала я убью ее мать, а затем себя.