Голос Харады чуть дрогнул, и Гендо понял, что, несмотря на годы, события тех дней все еще свежи в памяти сенсея и, по-прежнему, наносят ему душевную боль.
- Они нашли человека, и он был не просто хорошим мастером. Ни до, ни после я никогда не встречал таких, как тот боец. Едва вступив с ним в схватку, я вновь ощутил себя неопытным юнцом, не освоившим даже первого ката. Все мои победы, титулы и успехи, все они оказались растоптаны, сметены и развеяны по ветру за какие-то мгновения. Но я не мог сдаться, я поднимался вновь и вновь, даже когда он попросил меня не делать этого. Когда же ему стало ясно, что слова бесполезны, он сделал так, чтобы я больше не встал, - Харада демонстративно постучал своей палкой по искалеченной ноге.
- После этого вы больше не смогли сражаться?
- Сражаться - мог, но выступать - нет, - сенсей глубоко вздохнул и прикрыл глаза. - Он ударил там, где я не ожидал, сломав не просто мое тело, а всю мою жизнь и судьбу. Когда я понял это, то возжелал лишь смерти, но он отказался дать мне ее. Правда, там были те, кто привел этого человека, и те, кто желали увидеть мое унижение, - Харада приглушенно хмыкнул. - Они исполнить мою просьбу были не против. Но он не дал им этого сделать ... Он убил их, оставил меня и ушел, не сказав ни слова.
- Вы так и не узнали, кем он был?
- Узнал. Следующие пять лет моей жизни были посвящены лишь тому, чтобы найти этого человека и задать простой вопрос. "Почему?", - казалось, мир вокруг седого мастера додзё замер, боясь пошелохнуться и разрушить иллюзию воспоминаний, что разворачивалась перед его невидящим взором, и Гендо вдруг осознал, что и сам затаил дыхание. - Я нашел его, когда уже почти отчаялся. Нашел там, где меньше всего рассчитывал. Он ждал меня на пороге моего родного и давно покинутого дома... Я так и не задал ему тот вопрос.
- После всех тех событий вы и стали тренировать учеников, открыв свой собственный зал?
- Да, учить и наставлять других оказалось для меня гораздо сложнее и интереснее, чем продолжать совершенствоваться самому. Но я никогда не встал бы на этот путь, если бы мой прошлый выбор не был бы так грубо сломан, в прямом и в переносном смысле.
- Вы говорите о том человеке очень уважительно, даже, несмотря на то, что он с вами сделал, - заметил Гендо.
- Он сделал меня тем, кто я есть, здесь и сейчас, - пожал плечами Харада. - К тому же, он был действительно великим мастером. Помнишь, я сказал, что уже видел однажды, как человек ловит пулю голой рукой? - сенсей насмешливо дернул уголком губ. - Та пуля едва не пробила лоб одного очень дерзкого упрямца...
- Кстати об этом, - после паузы, ушедшей на то, чтобы осознать все услышанное, Гендо снова вернулся к главной теме беседы. - Скажу еще раз откровенно. Моэ-кун ни за что не отступится, что бы вы ему теперь ни сказали. К тому же, может быть, он...
- Будет следующим великим мастером, изменившим мою жизнь? - грустно улыбнулся Харада, закончив мысль своего ученика, так и не прозвучавшую вслух.
- Ну, он же... смог.
- Если бы не это, мы бы еще этим утром вернулись домой в Мияшиту.
- Если бы не это, то Моэ-кун не дожил бы до этого утра, - в оценке недавних событий Гендо был более реалистичен, нежели мастер. - Мы ведь все равно вряд ли смогли бы предотвратить его стычку с теми бандитами.
- Верно. Но, тем не менее, это лишь еще один повод для меня, чтобы не желать для Моэ такой искалеченной судьбы, что выпала мне, - снова с печалью в голосе ответил Харада. - И очень рассчитываю на твою помощь в этом деле, Гендо-кун.
- Если таково ваше решение, сенсей, то я буду ему повиноваться, - с той же тихой грустью отозвался собеседник.
- Что ж, значит, пора нам сказать об этом ему самому.
Войдя обратно в зал, сенсей и Гендо замерли почти у порога, с некоторым удивлением воззрившись на открывшуюся им картину. Шишигавара, которого они ожидали застать за очередным комплексом упражнений, исполняемых в обход указания "отдыхать", сидел на татами в "позе лотоса" и... медитировал.
Это зрелище настолько поразило Хараду и Гендо, что они невольно переглянулись. О том, что Моэ довольно предвзято относится к этой части учебной программы, а говоря по-простому, считает ее полной чушью, мастеру и его старшему ученику было прекрасно известно. Тем неожиданней было для них видеть за подобным занятием этого всегда порывистого и прямолинейного парня. Свет из высокого окна под потолком, падавший на замершую фигуру Моэ желтыми косыми лучами, еще больше придавал происходящему какой-то элемент нереальности.