- Ты же понимаешь, если Фома узнает, по чьей вине началась драка, тебе трындец. Он даже на пять мультов забьет. Поверь, Ильин самый последний человек, с кем бы я советовал тебе вести душевные беседы. Все-таки очень уж у тебя красивые ноги. Будет жаль, когда их сломают.
Вся романтическая бурда сразу же улетучилась из головы. Умеет, однако, Сашенька обломать.
- Откуда он узнает? Ты же не расскажешь?
Я с надеждой посмотрела на лежащего рядом мужчину, демонстрируя, свою нежность, ранимость и крайнюю нужду в защите.
- Вот хитрожопая стерва. - Усмехнулся Разумовский, - Точно говорят, все проблемы от водки и от баб. Бухать я не бухаю, а вот бабы, конечно... Вернее в данном случае одна конкретная. Хочешь, чтоб я свою голову подставил? А на могилку плакать придешь?
- Не прибедняйся, мой сексуальный тигр. Что-то подсказывает мне, не станет Фома применять к тебе такие серьезные меры. Больше скажу, сдается, что в случае вашего с ним конфликта быстрее цветочки понесут на могилку Ильина.
Саша промолчал, но аккуратно убрав мою голову со своей груди, встал и принялся собирать раскиданные по комнате вещи, чтоб одеться.
Сердце испуганно ухнуло вниз, замерев в районе пяток.
- Ты куда?
Спросила и тут же дала себе мысленную зетрещину. Веду себя, как ревнивая жена. Дура, блин! Дура!
Разумовский, уже полностью упакованный, подошел, чмокнул меня куда-то в район темечка и направился к выходу. Едва захлопнулась дверь, я поджала ноги к животу, потому что внутри все выкручивало от боли, и тихо заплакала. Он не вернется.
Однако в коридоре снова послышались шаги. Саша встал у кровати, изучая меня с легким раздражением на лице.
- Да к Фоме я, идиотка. К Фоме. Ясно? Лучше сам наведаюсь, чем он нас пригласит.
Со словами: "Господи, за что мне такое наказанье?" Разумовский покинул квартиру теперь уже наверняка.
Я быстро вскочила на ноги, метнулась в ванную комнату, чтоб обрести человеческий вид, и приготовилась ждать. Не прошло получаса, как зазвонил телефон.
- Через двадцать минут у меня в кабинете. Рысью.
Ни здраствуйте тебе, ни до свидания. Хотя я и без всяких политесов узнала голос Борова. Собственно говоря, именно этого звонка ждала. Ночь прошла, задание выполнено, он должен был объявиться , тем более, в свете происшествия с его дочерью. Удивительно, что зовет прямо в кабинет. Совсем очумел бедолага от горя.
Хорошо, что здание управы находилось на соседней улице, поэтому добежала я быстро. На все про все слишком мало времени. Того и гляди, Разумовский вернется, а меня дома в помине нет.
Пронеслась мимо ошалевшей секретарши, крикнув на ходу "Меня приглашали лично", заскочила в кабинет и рухнула на диван, тяжело дыша от марафонской дистанции.
Боров сидел за столом, бледный, с красными мешками воспаленных глаз. Наверное, мне нужно было его пожалеть, однако сострадания, почему-то я в своей душе не обнаружила.
- Ты видела?
- Чего?
Я правда совсем не поняла, о чем шел разговор.
- Кто стрелял, видела? Ты же там была?
- Нет. Вокруг меня самое основное действо развернулось. Все время мелькали то Ильин, то его дружки.
- Ясно.
Боров немного помолчал, а потом продолжил.
- Долг прощу и заплачу сверху, если поможешь мне выманить Фому в укромное местечко. Озолочу. Хочешь, в думу депутатом воткнем тебя. Станешь жить на государственных харчах, как сыр в масле кататься.
Я активно замотала головой из стороны в сторону, искренне не желая становиться слугой народа. Этого мне еще не хватало. Так то дура дурой, а от власти совсем распоясаюсь.
- Если не поможешь, кончу.
С этими словами мэр, серьезный человек, защитник и опора горожан, вытащил небольшой пистолет и направил его прямо мне в лицо. Вот это крайне нежелательный поворот.
- Прямо сейчас кончу. Хочешь? Мне все равно ничего не будет. Приберусь тут по-тихому а тебя вывезут куда-нибудь в тенистое место под березку и все. Никто не вспомнит даже. Я узнавал. У тебя, Наталья Ивановна, родни совсем нет. Поможешь выманить Фому?
- Я со всем желанием, только как?
Говорила спокойно, равномерно, не меняя тембра голоса. По крайней мере именно так в учебниках по психиатрии советуют вести себя с сумасшедшими.
- Явишься к нему, скажешь, что была той ночью в клубе и все видела, но согласна информацию только продать. Назначишь встречу. Место я тебе назову. Это - старый заброшенный завод. Там никого никогда не бывает. Усекла?
- Конечно. Идти то можно? И пистолетик спрячьте, а то неровен час шмальнете мне про меж глаз, кто ж Вам тогда с Фомой поможет.
Мэр усмехнулся, но оружие убрал.
- А ты как-то изменилась. Похорошела, что ли. Не мойму.
- Так это со вчерашнего не умывалась. Косметика, салон красоты и все такое.
- Да? - удивился Боров, - Ну ладно, иди. На завтра нужно все устроить. Поняла? Время сообщу позже по телефону.
Я выскочила из кабинета и, снова взяв низкий старт, погнала к наташкиному дому. Едва успела заскочить в квартиру, скинуть шмотки и натянуть домашний костюм, нарисовался Разумовский.
Довольный. Улыбается.
- Ну? Что там?- Я прыгала вокруг него, исходя слюной от ожидания.
- Девочка моя, есть две новости. Одна хорошая. Вторая плохая. Вернее, даже три. Третья вообще дерьмо полное. С чего начинать?
- Да с чего-нибудь уже! Так ведь и помереть от нетерпения можно!
- Нет, Лизонька, помирать не надо, потому что я, знаешь ли секс с мертвыми женщинами не приветствую, а познать твоего комиссарского тела хотелось бы еще много раз.
- Да блин! Скотина! Рассказывай!
- Ну, ладно. Давай с хорошей. О твоем непосредственном участии в организации драки, пусть и невольной, Фома не знает. Никто из свидетелей не помнит, с чего все началось, потому что просто не обратили на это внимания. Это - хорошая новость. Плохая, с прощением долга Ильин не торопится, потому что, хочет еще одно задание тебе дать, после чего клятвенно обещал не только отпустить, но и наградить.
В моей душе зашевелилось мерзкое такое подозреньице.
- И откуда же царская щедрость? Что он хочет от меня?
- Видишь ли, Фома желает, чтоб ты завтра заманила Борова, который крайне падок на красивых женщин в одно укромное местечко, где, собственно говоря, между ними все и решится. Так сказать, останется только один.
Хорошо, что за моей спиной оказался диван, иначе села бы я прямо на пол.
Это вообще когда-нибудь закончится? Только, желательно, не моей безвременной кончиной, а каким-то мало-мальским хэппи-эндом, где я обязательно остаюсь живой, а если еще и счастливой, так вообще красотища.
- И как себе это Фома представляет? Мне что, явиться в управу города и его на поводке тянуть?
- Нет, мы решили, что ты пойдешь к нему на прием и пожалишься на бандита Ильина, который тебя угнетает и на бабки опустить хочет. Пока будешь гориться, всплакнешь немного. Глазами своими красивыми похлопаешь, губами развратными пошлепаешь. Но только на расстоянии не меньше метра. Поняла?! - Рявкнул неожиданно Разумовский.
Вот блин, нашел время ревновать.
- Узнаю, что позволила ему ручонки распускать, грохну обоих. Его за то, что посмел, а тебя на всякий случай, чтоб нервы мне не трепала. Поманишь Борова красотой девичьей и назначишь встречу, чтоб передать якобы важные сведения о Фоме, за которые он тебя и прессует. А там Ильин сам разберется.
Господи, мелькнула в моей голове шальная мысль, если из этой истории я выйду целой и невредимой, обещаю кормить всех дворовых кошек, подавать всем встреченным нищим и стать послушной прихожанкой местного храма. Однако Господь знака никакого не подал, видимо, занятый в это время исключительно другими людьми.
Десятая глава
Пётр Макарович Охритько сидел в своём кабинете, испытывая огромное желание взять Стечкина и пойти стрелять хоть в кого-нибудь. Машкина смерть подкосила его сильно. Особенно невыносимо становилось дома, когда он видел свою почерневшую от горя супругу. Настя будто сошла с ума. Сидела, раскачиваясь, в дочкиной комнате и тихонько подвывала, перебирая детские фотографии своего единственного ребёнка, который больше никогда не подойдёт, не обнимет, на прошепчет потихоньку на ушко: "мама, я тебя люблю".
Это было невозможно, смотреть, как сильная женщина, в свое время пробивавшаяся к стабильному будущему вместе с ним практически под пулями, теперь превратилась в убитую горем старуху.
Для себя мэр решил однозначно, найдётся та сволочь, что выстрелила в Машку, не будет никакого уголовного дела. Он собственноручно накажет виновного. Сначала вырвет по одному ногтю с каждого пальца, потом сломает все те кости, которые в человеческом теле способны сломаться от удара хорошим молотком, а вот уже потом замочит убийцу, наслаждаясь гаснущей в глазах искрой жизни. Может тогда его сердце успокоиться?
Да. Только так. Неожиданно дверь открылась и на пороге возникла Носова, смущённо хлопая глазами и одергивая достаточно короткую юбку.
Это ещё что за явление?
—Ну, что? Виделась с Фомой?
—Ага. Виделась. Как же не видеться. Сделала все, как Вы сказали. Вечером в одиннадцать часов он ждёт меня на территории завода. Велела, чтоб приходил один, потому как ужасно боюсь мести с Вашей стороны. А если тайну знают больше, чем двое, то велик шанс утечки информации. Он повёлся.
Боров довольно кивнул, однако девица не уходила, переминаясь с ноги на ногу. Потом, словно приняв какое-то важное решение, прошла таки дальше и уселась на диван, закинув одну нижнюю конечность на другую. С удивлением Охритько вдруг понял, что конечности эти весьма хороши. Стройные и бесконечно длинные, даже удивительно при отнюдь не высоком росте, они вдруг стали манить Петра Макарович, словно пресловутые красные труселя, столь популярные благодаря одной весьма смешной передаче, шедшей по молодёжном федеральному каналу несколько лет.