– Как вас зовут? – спросила она.
– Томов, – ответил он. – Ваш верный спутник. А ваше имя?
– Аммон Тиядо. Ваша… спутница на данный момент.
Они танцевали, они разговаривали и она вплотную прижималась к нему.
– О да, мы точно пара, – сказал он.
Вторая платформа заполнилась до отказа.
– Улыбайся! – приказывал Томов, каждый раз, когда она забывала об этом. Они танцевали, иногда присаживались рядышком, принимая изящные позы и потягивая пастельные коктейли. Они встали у балюстрады, глядя на бурлящий нижний зал. Празднующие плясали и раскачивались в блеске красок.
– Они похожи на насекомых, – сказала она. – Отравленных до конвульсий с дрыгающимися лапками и извивающимися щупальцами.
Томов бросил на нее обеспокоенный взгляд.
Они снова принялись танцевать. Рядом появился мех-наблюдатель, и Томов удвоил свои усилия. Глаза у него были широко распахнуты, кожа блестела от пота, рот оскален в застывшей самоуверенной ухмылке. Он танцевал с отчаянной энергией, и она легко следовала за ним.
Она рассмеялась, и он, зашипев, мотнул головой в сторону меха. Толпа расступилась, давая Томову пространство для его усилий. Мех опустился рядом с ними, когда Томов крутанул ее еще в одном пируэте.
– Избранны, – сказал мех.
Они оба потянулись за жетоном, который он держал; он вложил жетон в ее руку. Вид у Томова стал ошеломленным, но через мгновение жетон достался и ему. Глаза у него заблестели.
– Я хочу находиться там, когда тебя будут короновать, – сказал он. – И после.
– О, да, – ответила она.
На третьем уровне лица окружающих были менее хищными, возможно, потому что многие из празднующих были когда-то Богами Моды, спустившимися из своих покоев, чтобы пообщаться с самыми красивыми кандидатами сезона. Музыка звучала более приторная, более насыщенная. На третьей платформе царило ощущение всеобщей непринужденности, хотя Томова это не коснулось; он посерел от ожидания.
Ночь становилась все более поздней. Она без усилий плыла в этом эксклюзивном океане избранных. Она увидела, как закатывается луна. Она взглянула вверх, на высокие узкие башни, в которых жили Боги Моды. Башни казались прожилками тьмы на фоне звездных россыпей; тысячью мачт они возвышались над спиной Арцимора; на вершине каждой из них светилась бледная лампа.
В конце концов она обнаружила, что танцует в одиночестве, посреди облака мельчайших мерцающих бого-глаз – дистанционных сенсоров, через которые за ней наблюдали обитатели башен. Глазки кружились и пикировали, следуя за ее движениями, их становилось все больше и больше, сотни. Еще через какое-то, довольно продолжительное время, она остановилась, так как бого-глаз стало так много, что она ничего не могла разглядеть сквозь их золотой сверкающий блеск.
Затем была церемония; оглушающие аплодисменты, объятия Старого бога, передача ей в пользование двоих мехов-телохранителей. Ее представили невысокому, опрятному мужчине с изысканными манерами, который должен был стать ее мажордомом. Затем ее руку сунули в механизм, и ей в кость имплантировали ключ от ее башни. Она ощутила струйку крови на запястье.
Она стала Богиней Моды.
Вечер слился с утром. Большинство гуляк вышли к внешней стене и к ожидающему их морю.
Мадейра облокотилась на балюстраду, наблюдая, как они прыгают. Томов стоял в другом конце павильона, и она чувствовала его беспокойство. Несколько раз за последний час он пытался подойти к ней, но ее мехи-охранники его не подпускали. Каждый раз она ухитрялась смотреть куда-нибудь в другую сторону.
Первые лучи солнца скользнули по павильону.
– Пойдемте, – сказала она своему мажордому. – Отведите меня домой.
Она направилась к спускной шахте, сопровождаемая мехами. Томов неуверенно плелся позади, на его лице застыла жалкая улыбка.
На первом этаже он нагнал ее.
– Аммон, – позвал он, голосом страстным и напряженным. Она продолжила идти. Когда она добралась до шлюза безопасности своей башни, Томов сумел ликвидировать отставание, так что он снова оказался в составе ее группы.
Мажордом низко поклонился и элегантной рукой в перчатке подал знак персоналу. Она поднялась по ступеням к замку, и слуги расступились перед ней, с поклонами.
Томов сделал движение, чтобы последовать следом, но мехи остановили его. Когда он попытался прорваться мимо, его угостили уколом электрошока, от которого у него волосы поднялись дыбом. Он упал и, завывая, скатился по ступенях. Мадейра повернулась и рассмеялась.
Томов поднялся на ноги, с поникшими плечами, опустошенный и съежившийся.