Чёрный корпус, изрытый следами неисчислимых световых лет, мягко покачивался в лагуне. Дизайн явно Чужих. Для человеческого глаза этот состоящий из множества фасет цилиндр выглядел противоестественно.
Собрав всё своё мужество, он решительно шагнул через диафрагму входа в «Звездный кутёж».
Его ладонь вспотела на рукояти станнера, но он продолжил держать его в карман. В приятном полумраке . Затем послышался какой-то шум за поблескивавшим перламутром баром.
— Кто здесь? — спросил Гавагол, пристально всматриваясь.
Единственным ответом стала приглушенная возня и звук бьющейся посуды.
Гавагол подошел ближе. — Эй, там, — сказал он, — что вы делаете? Это частная собственность. Вы не авторизованы.
Из тени за стойкой медленно вытянулась невероятно высокая фигура, и Гавагол сделал непроизвольный шаг назад.
— Авторизован? — Фигура обладала глубоким, холодным голосом. — Авторизован? Я бывал здесь еще до того, как нерианцы заселили океан. — А ты кто такой? — Незнакомца пошатывало, хотя голос звучал абсолютно трезво.
Гавагол сглотнул. — Я здешний смотритель, меня уполномочило правление…
Таинственный гость издал звук, удивительно напоминающий старческое хихиканье. Затем, осторожно переставляя ноги, обогнул стойку бара и вышел на свет.
Гавагол никогда не видел человека более неопределенного возраста. Годы оставили на нем свои следы: гладко выбритое лицо устилали миллионы мелких морщин; под старинной бархатной шляпой виднелась грива спутанных, седых до белизны волос; глаза глубоко утонули под густыми бровями. Но человека переполняла жизненная сила. Стиль его одежды выглядел архаично, но одновременно и франтовато. Длинные руки перекатывались гладкими мускулами. Его губы были полными, красными, и когда он рассмеялся, то показались крепкие белые зубы.
— Хорош пялиться! Я знаю, что я еще то явление!
Гавагол захлопал широко открытыми глазами. — Не хотел вас оскорбить, я имею в виду…
— Это ты так говоришь! А сам ворвался сюда, прервав моё сентиментальное путешествие среди пыльных бутылочек прошедших веков, требуешь от меня удостоверение личности, и смотришь, как если бы я был редкой тварюшкой из зверинца. Но это неважно. Выпей со мной!
Посетитель поднял квадратную бутыль на свет, сжимая ее с радостным видом. — Идем, — сказал он, разворачиваясь к угловой кабинке, где через окно падал луч бледного солнца.
Движения человека были настолько уверенными, целенаправленными, что Гавагол оказался унесен ими, как в омут темной воды. Он осторожно присел за столик, все еще сжимая станнер. Глубоко посаженные глаза поблёскивали, изучая его, и Гавагол увидел, что они имели совершенно необыкновенный, пурпурный цвет.
— Можешь расцепить мёртвую хватку на своём оружии, — весело сказал гость, помахивая двумя грязными стаканами. Он плеснул в них по половине мутно-зеленого ликера и толкнул одну порцию в сторону Гавагола. — Во-первых, у меня нет причин обижать тебя. Во-вторых, я экранирован. Твоё здоровье, смотритель! — Отсалютовав стаканом, он опрокинул его в себя отточенным практикой движением.
Гавагол выпил более осторожно. — Я хотел бы, — сказал он, — выпить за твоё, если бы я знал, кто ты.
Старик стукнул тяжелым кулаком по столу, заставив бутылку подпрыгнуть. — Что? — заревел он могучим голосом. — Делаешь вид, что не знаешь меня? Меня, Лудильщика Плоти, известного в каждом пангалактическом мире?
У Гавагола отвисла челюсть. Это легенда сердито смотрит на него через стол? Он всегда считал рассказы о Лудильщике Плоти небылицами, фольклором космопроходцев… Возможно, этого необычного типа посетила белочка или он просто сбрендил?
— О, я слышал о тебе, конечно, кто не слышал? Мое имя, кстати, Диам Гавагол. Э-э, прости меня, но как к тебе обращаться? — самым умиротворяющим тоном произнес Гавагол
— «Сэр» будет достаточно. Или ты можешь звать меня Лудильщиком. Но никогда не называй меня «плотью»! — Легенда перегнулась через стол, обдавая могучим дыханием. — Я больше тебя! — Он снова хихикнул поразительно неуместным голоском для своих впечатляющих размеров.
— Ну, твоё здоровье, сэр.
Они снова выпили. Мутноватый ликер оказался крепким, к тому же с добавкой каких-то быстрых галлюциногенов, и Гавагол почувствовал, что мир вокруг начинает вращаться. Глаза Лудильщика исказились в огромные багровые дырки, пробуравленные посреди пересохшей пустыни, ставшей его лицом. Гавагол поспешно отвернулся.