Новый год встретили в Милане с затаенной надеждой, что он станет годом возвращения Мавра. Как раз 1 января 1500 года глава миланского Сената издал эдикт, согласно которому штрафом облагался всякий, кто осмелится публично произнести имена Мавра, императора или такие слова, как война и мир. Сложилась гротескная ситуация. Один из лакеев Мавра был арестован за то, что подпиливал решетку вокруг замка. Ему инкриминировали подготовку лазейки для проникновения в город низложенного герцога. Были и еще более нелепые преследования. Стайка уличных мальчишек была избита французскими лучниками только за то, что играла в войну, разделившись на две группы, одна из которых именовалась «французами», причем «французы» были побеждены и мальчишки водили по двору «генерала», привязанного веревкой к ослиному хвосту. Оккупационная армия боялась теперь своей собственной тени.
Джанджакомо Тривульцио втихомолку уже начал отправлять в свои поместья награбленное за время пребывания в городе. Миланские лавочники поспешно прятали сундуки в надежном месте, подальше от Милана — в деревнях Брианцы и Комо. Вдруг зазвонили колокола на Тисинских воротах. Город огласили призывы «К оружию!», «Восстание началось!». Оказалось, это была шутка какого-то полоумного звонаря. Однако французы с ужасом отметили, что на призыв собралось народное ополчение — четыре тысячи вооруженных горожан. Стало ясно, что, как только швейцарцы Лудовико подойдут к городским воротам, восстание в городе нельзя будет подавить никакими силами.
Таким образом, когда французы, обезумев от страха, заперлись в замке, 2 сентября кардинал Асканио во главе четырех тысяч швейцарцев вошел в город. Гром аплодисментов приветствовал его торжественное шествие по улицам города. Спустя два дня энтузиазм миланцев поднялся до точки кипения. Нарочито медленно на своем боевом коне Лудовико Мавр вступил в город через Тисинские ворота, направляясь к Собору. Взгляд его был печален, но исполнен внутреннего удовлетворения. Прошло всего несколько месяцев, как он бежал из своей столицы. Теперь Милан снова был у его ног.
Над зубчатой стеной замка развевался белый флаг. Кардинал Асканио был вне себя от восторга. Защитники замка просили пощады — капитуляция! Когда же парламентеры, прибывшие из замка, объяснили ему подлинную причину перемирия, то удивлению его не было предела.
— Синьор, — обратился к нему парламентер, — невестка нашего капитана Тривульцио должна вот-вот родить. Она в замке. Просим тебя, ради Христа, пропустить в замок повивальную бабку и кормилицу. Вы не должны воевать с роженицами!
Кардинал прыснул со смеху.
— Ты прав, герольд беременных баб! — И приказал удивленным капитанам: — Срочно отыскать повивальную бабку и направить в замок! Кроме того, от меня доставить лекарства, тряпки, пеленки, чепчики и подгузники. И еще ящик мальвазии для роженицы! Сфорца всегда были рыцари, даже со своими врагами!
Лудовико держался бодро. В Павии ему удалось собрать значительный вооруженный отряд, целую армию: 16000 швейцарцев, 1000 бургундцев, 400 итальянских всадников. Со дня на день он ждал посланного им в Германию надежного человека Томмазо Мороне с артиллерией. Схватка с врагом предстояла ожесточенная, но Лудовико сделал все, чтобы не подвергать разрушениям Виджевано, столь дорогое его сердцу поместье, и повел переговоры о капитуляции при условии, что каждый из жителей города заплатит по одному рейнскому флорину всем швейцарцам, состоявшим у него в армии.
А 4 марта 1500 года герцог возвратился в Милан. На этот раз ликованию толпы не было границ. Лудовико воспользовался случаем, чтобы высказать некоторые непопулярные идеи:
— Мне известно, что во время переменчивой войны были разграблены многие церкви, дворцы, общественные здания. Миланцы, даю вам срок, чтобы возвратить все награбленное в замок. Это не военные трофеи, на которые имеет право победитель. Это коллективное богатство, которое должно возвратить нашему городу.
Миланцы на удивление благодушно отнеслись к этому требованию герцога. За несколько часов горожане возвратили в государственную казну ценностей на сумму 100 тысяч дукатов.
— Я вернулся, и я ваш капитан! — гордо воскликнул Лудовико. — Так помогите же мне очистить нашу землю от чужестранцев!
Гарнизон замка сдался на милость победителя. Милан был освобожден. Но Мавр этим не удовлетворился. Он жаждал большего. Он желал покарать Венецию за ту зловещую роль, какую она сыграла во втором французском нашествии. Против нее он направил армию под командованием Франческо Бернардино Висконти. Венеция была крайне раздражена и ответила на вызов захватом Лоди и Пьяченцы.