Нередко герцог жаловался на своего «расходчика»: «Мы повелели тебе приобрести четыре покрывала для графини, ты же приобрел только два. Посему тебе надлежит приобрести еще два покрывала, причем без промедления, и доставить их на место также без промедления». Панигарола тем не менее крайне неохотно потворствовал капризам своего синьора. Особенно возмущался он немыслимыми расходами герцога, стремившегося доставить удовольствие своим фавориткам. Но Галеаццо, когда речь шла о его прелестнице Марлиани, плечи которой были словно выточены из слоновой кости, не желал слушать никаких доводов. Он ни перед чем не останавливался. Главное — угодить «моей любимой женщине, любовь к которой растет во мне день ото дня; мысли же мои только о том, как доставить ей удовольствие, на какое в этом подлунном мире способен только я, Галеаццо».
Удивительная черта характера Галеаццо его способность сочетать величайшую нежность в отношениях со своими любовницами, стремление угождать их малейшим капризам с желанием удержать в тайне эти амурные связи, хотя дождь драгоценных подарков, которыми он их осыпал, казалось бы, должен был свидетельствовать о противоположном. Галеаццо, однако, гораздо скрытнее своего отца в любовных похождениях. Быть может, причиной тому жена — Бона Савойская, женщина гораздо более требовательная, чем мать Галеаццо, Бьянка Мария. Жена Франческо Сфорца не возражала, что при дворе живут побочные дети мужа. К ним она относилась почти с таким же материнским чувством, как к собственным детям. Бона же разрешила находиться во дворце только одной незаконнорожденной дочери Галеаццо, той самой Катерине, которую Сфорца прижил с Лукрецией Ландреани прежде, чем женился на Боне. Впоследствии Катерина станет одной из самых великолепных и энергичных женщин эпохи Возрождения — воительницей Катериной Риарио Сфорца, синьорой Форли.
В 1474 году, когда Галеаццо исполнилось тридцать лет, он познакомился с Лючией Марлиани, едва достигшей девятнадцатилетнего возраста. Галеаццо был без ума от этой женщины. Она считалась первой красавицей в Милане. Первое знакомство произошло на балу в замке. Лючия была невысокого роста, зато стройна и хороша лицом. Светло-каштановые волосы с золотистым отливом обрамляли чистый высокий лоб.
— Кто эта красавица? — поинтересовался герцог у своих приближенных.
— Известная в городе проказница, — был отвержена Амброджо Раверти. Замужем недавно. Девушка, как говорится, с характером. Метит высоко. На мужа не очень-то обращает внимание. Нрава честного, ведет себя вполне достойно и разумно, хотя больше всего на свете ей хотелось бы блистать при дворе.
Когда мать Лючии и муж узнали, что герцог страдает от бессонницы из-за приглянувшейся ему на балу молодой красавицы, то у них не было сомнений. Они постарались, чтобы она как можно скорее попала в объятия Галеаццо. Герцог оценил догадливость родственников Лючии. Он не замедлил продемонстрировать им свою признательность. Несмотря на несколько деревенскую поспешность, с какой действовали родственники возлюбленной, он был им благодарен. Правда, чувство неприязни ко всему человеческому роду у него после этого только окрепло. Синьору пришлось раскошелиться за свой каприз. Он послал 400 дукатов дворянину Раверти, дав при этом понять, что речь идет о цене «за добродетель жены». Раверти для приличия немного поупрямился, но сдался, получив назначение на пост старосты города Комо.
Что же касается матери Лючии, она тоже не удовольствовалась малым: за согласие на внебрачную связь своей дочери она потребовала от герцога подыскать мужей с подобающим положением для двух своих дочерей, да еще в приданое запросила по две тысячи дукатов каждой. Таким образом, миланский синьор получил наконец доступ в белоснежную постель Лючии.
Да и сама Лючия вряд ли раскаивалась в содеянном. Она была буквально осыпана многочисленными и дорогими подарками: получила дорогую мебель, изящные гобелены, расшитые золотом бальные наряды, редкие и драгоценные украшения. В период между 20 декабря 1474 и 3 августа 1476 годов эта страстная любовь герцога происходила под аккомпанемент двадцати дарений, причем одно было дороже другого. Самым значительным считается дар 1474 года, когда герцог подарил своей фаворитке земельные владения с замком Мельцо, приходские земли Горгонцолы, титул графини и право пользоваться фамилией и гербом матери Галеаццо, принадлежавшей к знаменитейшему патрицианскому роду Висконти. Это дарение сопровождалось совершенно невероятной записью в документе: «Вышеупомянутая Лючия с мужем своим в плотском сожительстве не имеет права впредь находиться, разве что по Нашему на то особому разрешению, равно как не имеет права вступать в связь с другими мужчинами, за исключением Нашей особы».