Просперо Адорно — генуэзский синьор, готовый пойти на компромисс с властями, ставленниками Сфорца. Однако он в тюрьме в Кремоне. Бона призвала его к себе и вверила ему командование армией, которой было поручено «усмирить мятежный город». Герцогиня даже приняла парад отправлявшихся на усмирение Генуи войск — 8000 солдат, 1000 лучников, 100 немецких наемников с мушкетами, 200 пехотинцев-головорезов. Бона довольна. С трудом сдерживает она радостную улыбку: наконец-то перед ней настоящие воины. Лица их обожжены солнцем. Закаленное тело привыкло к ветрам, продувающим насквозь Паданскую низменность. Холодный взгляд серо-стальных глаз — вот лучшая гарантия спасения герцогства! Кроме того, в армию, отправлявшуюся на покорение Генуи, герцогине удалось привлечь всех недовольных, всех заговорщиков, конспираторов, безумцев — опасных ей людей. В Геную отправлены: Лудовико Мавр и его брат Оттавиано, Роберто Сансеверино, Донато дель Конте и другие кондотьеры.
Адорно не сомневался в успехе предприятия. На его стороне было генуэзское дворянство, сохранившее верность Сфорца, граждане города, простой люд, наконец, купцы и ремесленники. Все они должны быть счастливы, что во главе огромной армии их земляк. Адорно скрывал от генуэзцев, что он командует, по сути дела, оккупационными войсками. Как только его солдаты оказались в виду Генуи, он поспешил в город в гордом одиночестве, чтобы предстать перед генуэзцами-земляками в качестве губернатора по поручению миланских герцогов. Но не это было главным в его миссии.
— Важно другое, сограждане, — заявил он, — перед вами генуэзец, желающий своей родине только добра!
11 апреля 1477 года на подступах к Генуе произошло генеральное сражение. Солдаты миланских герцогов и две тысячи сторонников Адорно, прибывших из самой Генуи, опрокинули мятежников, обратив в бегство вооруженную толпу, последовавшую за Убьетто Фьески и архиепископом Фрегозо. К исходу месяца генуэзский мятеж был подавлен. И великий морской город снова стал превозносить необычайную доброту правления миланской синьории. Однако Просперо Адорно по-прежнему утверждал, что «пришел в город, дабы сохранить его благополучие». Он и правда изо всех сил сдерживал мстительность своих миланских хозяев. Ему удалось избежать кровавой вендетты. Побежденным он поспешил предоставить равные права в ведении городских дел. Его уравновешенная и справедливая политика снискала ему большую симпатию горожан.
Лудовико был вне себя от гнева. Как загнанный зверь метался он в залах своего дворца Сан-Джованни. Оттавиано, брат его, еще совсем подросток, смотрит на старшего Сфорца с восхищением.
— Бона и Симонетта пытаются нас перехитрить, — процедил сквозь зубы Лудовико, обращаясь к брату. — Если мы не выступим немедленно, то не останется ничего иного, как признать: сила за ними.
Симонетта, после того как были подавлены мятежи в Парме и Генуе, принял решение: пора расправиться и с потенциальными заговорщиками. 25 мая по его приказу были посланы солдаты, чтобы осадить дом одного из капитанов герцогини — Донато дель Конте. Захватив его в плен, Чикко приказал бросить капитана в тайный застенок в городе Монца.
Оттавиано со всех ног бросился к Мавру. В голосе его паника:
— Они арестовали Донато! Скоро и наш черед!
Лудовико отдал приказ перейти в контрнаступление. Вместе с братьями, до глубины души возмущенными господством Боны, Асканио, Сфорца Марией и Оттавиано, Лудовико удалось собрать под своим знаменем тысячу вооруженных дворян, на которых еще можно было положиться. Они выбили герцогских гвардейцев из замка при Порта-Тоза, основав там свой штаб.
— Герцог Бари, мой брат Сфорца Мария, ранен, — заявил, обращаясь к народу Милана, Лудовико Мавр. Он лгал, но то была ложь во спасение. — Чикко Симонетта замыслил сесть на трон и сделаться властелином! Вы должны взять нашу сторону. Не допустим осуществления столь коварного замысла!
Но народ Милана не поверил ни единому слову Лудовико. Народ нутром почувствовал, что этот новый раздор может стать началом бесконечной гражданской войны, в которой он отказывался участвовать. Бона поняла, что фортуна ей улыбнулась и на этот раз. Она выслала к мятежникам своих гонцов. Ее приказ — сложить оружие и возвратить ей ту часть Милана, в которой они разбойничают.
Лудовико, Асканио и Сфорца Марии не оставалось ничего другого, как явиться с повинной к своей разгневанной невестке. Роберто Сансеверино, кондотьер, который, пожалуй, впервые в своей жизни совершил ошибку, встав не на сторону заведомого победителя, убежал, скрывшись в Асти. Убьетто дей Фьески, генуэзский мятежник, который попытался воспользоваться заговором братьев Сфорца, чтобы взять реванш за свое поражение в Генуе, был заточен в одну из башен миланского замка.