По завершении обряда венчания Бона села на корабль в одном из портов Прованса. Путь ее лежал в Геную, оттуда — в Милан.
Прибытие в Италию новой герцогини было подготовлено с особенной тщательностью. Представители дома Сфорца встретили ее на пристани. Прием был оказан самый достойный. В обычаи ломбардийского двора входило гостеприимство — предлог, чтобы продемонстрировать свое собственное великолепие. В порту гостью ждала огромная галера. Пятнадцать роскошных кают, триста человек свиты — «малый двор», который должен был препроводить Бону в Милан. Кроме того, восемь других кораблей сопровождали адмиральскую галеру, на борту которой совершала свое путешествие герцогиня.
Ожидание в порту продолжалось несколько дней. Бурное море воспрепятствовало своевременному прибытию Боны, задержавшейся в Сан-Ремо — правда, ненадолго. Море успокоилось, и Бона продолжила путешествие.
В Генуе среди встречавших был также Лудовико Мавр. Он с трудом переносил свое подчиненное положение, которое было предписано ему протоколом. В глубине души он испытывал сильную зависть к своему брату: предстоящий брак обещал был счастливым. Еще бы, в жены Галеаццо досталась благородная и красивая женщина; Мавр воспринял это как личное оскорбление. Сам он был вынужден довольствоваться объятиями служанок, пойманных в темных коридорах. Сжав зубы, ждал он прибытия корабля, притворившись, что, как и все, несказанно рад предстоящему событию. Лудовико обладал силой воли.
Наконец огромный французский корабль причалил. Вот и сама герцогиня спускается по трапу на генуэзский берег. Копна золотых волос сияет в лучах италийского солнца. Пышную грудь плотно обтягивает богатое шелковое платье. На лице блуждает счастливая улыбка. На правах родственника Лудовико первым горячо обнял герцогиню, страстно поцеловал ее в горячие, пламенеющие уста.
Куртизаны понимающе переглянулись: кровь мужчин из рода Сфорца дает о себе знать при любых обстоятельствах.
Летописец в восторженных словах описал невесту: «Шея и грудь ее прелесть как хороши! Талия ее узка и перехвачена поясом, пряжки которого не застегнуты наглухо, как принято у нас, а полураскрыты».
Впечатление, произведенное новой герцогиней на своих подданных, было сильным. Джованни Борромео написал герцогу: «Она столь хороша, что не хватает слов, чтобы передать чувство, которое охватывает всякого, кто сподобился лицезреть ее. Среди прочих неподражаемых ее достоинств следует упомянуть прежде всего четыре самые привлекательные черты, превосходящие всякое ожидание: это рот, очертание которого невозможно с чем бы то ни было сравнить, это овал и черты ее лица, это ее точеная шея и, наконец, нежные руки».
Галеаццо не в силах ждать. Подобные описания возбудили его вожделение до предела. Образ суженой волнует его; и герцог дает волю самым необузданным фантазиям. Как человек порывистый, он не в состоянии удержать себя в рамках приличия.
Не дожидаясь прибытия кортежа в Милан, он бросился невесте навстречу. 2 июля в Нови он наконец увидел ее… Самый удобный и красивый из окрестных замков — замок Виджевано. Именно здесь задумал он вкусить прелестей своей жены: «Замок столь удобен и расположен столь близко от дороги, что именно там нам было суждено соединиться с Боной, чтобы испытать все наслаждения супружеской жизни».
На Соборной площади были воздвигнуты огромные подмостки. В присутствии духовенства и двора в торжественной обстановке был повторен обряд венчания. Бьянка Мария, как обычно, позаботилась о всех подробностях церемонии. 4 июля молодожены въехали в Милан. Народное ликование было обеспечено. Со всех концов Италии на торжества съехались государи и великолепные придворные дамы. Милан становится одним из самых престижных европейских дворов. Сфорца по праву гордятся своими прекрасными дамами, обладающими скромной, но изысканной красотой, неуловимые и неповторимые черты которой идеализирует в своих портретах Леонардо. По случаю бракосочетания Галеаццо в Милан прибыли самые известные и самые прекрасные представительницы аристократических семейств Ломбардии. Их было бы еще больше, если бы в последний момент празднику не помешала чума.