— Я не заслужил упрека от короля Франции за то, что задержал его армаду в Генуе. Я поступил так не потому, что не уважаю короля, но потому, что не желаю получать от него оскорбления.
Таким образом, всем стало ясно, что Лудовико перешел в другой лагерь. Карл, неожиданно соприкоснувшийся с суровой действительностью, был в отчаянии. Он не знал, как возвратиться обратно во Францию. Итальянский народ наконец проявил к нему всю свою враждебность. Он готов приветствовать чужеземцев, когда они являются как освободители, но он же восстает, когда на поверку те оказываются оккупантами, насильничают, бесчинствуют, безобразят так, как насильничали, бесчинствовали и безобразили французы. На грабежи и насилие армии Карла итальянцы ответили возмущением и восстаниями.
20 мая Карл бросил последний взгляд на замок Ово. Он решил покинуть неприятельскую столицу прежде, чем она поглотила его вместе с армией, пока не захлопнулась мышеловка.
Карл сознавал, что отступление будет долгим и трудным. С одной стороны Апеннины, с другой — море. Повсюду враждебное население. Единственное утешение — пергамент, полученный от венецианского дожа. В документе сказано, что Светлейшая республика «неизмеримо счастлива» представившейся возможностью пропустить Карла с войсками через свою территорию, лишь бы он как можно скорее освободил Италию от своего варварского присутствия.
Как бы желая отпраздновать отступление французов, 24 мая 1495 года Лудовико известил архиепископского викария и коммуну Милана, что на следующий день он намерен принять императорских послов, прибывших, чтобы вручить ему торжественные знаки, свидетельствующие о том, что Лудовико Мавр является первым в истории Милана герцогом императора.
— Прошу вас только об одном, — заявил Лудовико, — когда грянут колокола главного Миланского собора, пусть зазвучат как отзыв колокола и всех других церквей города. Пусть слышит Милан в праздничном апофеозе колокольного перелива, что герцог его прославлен! Подготовьте шествие из замка к Собору. Пусть в течение трех дней и трех ночей Милан безумствует. Желаю, чтобы сверкали фейерверки, горели плошки, чтобы было море света, море огней. Пусть украсится город живыми гирляндами, пусть будут воздвигнуты триумфальные арки, звучит прекрасная музыка, играют оркестры, даются балы, устраиваются пирушки и турниры! Хочу, чтобы город ликовал вместе со своим герцогом. Пусть радуется бессмертию Сфорца!
Но так как великий магистр Амброджо да Розате, астроном двора, вычислил, что 25 мая — неблагоприятный день, то праздники были перенесены на 26 мая. Лудовико был чествуем подобно римскому императору.
Подстрекаемые новым герцогом, государи Италии — Венеции, Флоренции и Рима — поспешили объединить свои силы под единым командованием, чтобы проучить французов за нарушение мирной жизни в Италии, военное разорение и вооруженный захват Неаполя. «Это война всей Италии против ее врагов!» — провозгласили государи. Их лозунг подхватили и граждане страны, хотя, по правде говоря, никакой Италии как государства тогда не было и в помине, во всяком случае, ее нельзя было даже отдаленно сравнить с такими централизованными государствами, как Франция или Англия. Новый союз преисполнил энтузиазмом сердца итальянских государей, убежденных, что итальянская авантюра обессилила Карла, что у короля нет больше средств вести войну, армия же его рассыпается по дороге. Действительно, донесения, получаемые от послов, свидетельствуют о том, что армия Карла отступает в большом беспорядке, что люди его измотаны, деморализованы, истощены и напуганы, в том числе и новой болезнью — сифилисом, впервые давшим тогда знать о себе в Европе. Развлечения французских солдат с неаполитанскими проститутками вызвали взрыв этой болезни, тотчас же названной итальянцами «французской болезнью», а их соседями, жившими за Альпами, — «неаполитанской болезнью». Никто не желал взять на себя ответственность за ее распространение.
Папа Александр VI в окружении кардиналов подставил для поцелуя свою холеную руку.
— Ваше Святейшество, король бежит!
— Мы знаем, — ответил папа, и в уголках его губ обозначилась ироническая улыбка. — Французы завоевали Италию с мелком в руке. Любой город, который попадался им по дороге, они завоевывали так: отправляли заранее квартирмейстера, который мелом писал на дверях имена офицеров и солдат, спешивших туда на ночлег. А теперь, завоеванная мелком Италия решила постоять за себя.