Ожидать пришлось совсем недолго. Бронегруппа появилась на рассвете и четко шла по указанному разведчиками маршруту. Шесть украинских танков, БМП, БТРы, грузовые машины с личным составом, выстроившись походной колонной, двигались прямо в лоб основной засаде, организованной на позициях 4-й бригады.
По своему «афганскому» прошлому я понимаю всю сложность и практическую невыполнимость поставленной командованием Корпуса Народной милиции боевой задачи. Вся бронетехника оборудована соответствующими, весьма сложными и чувствительными, продвинутыми средствами разведки, наблюдения и связи. Плюс в любой подобной операции должно быть боевое прикрытие в виде передового и боковых дозоров, а также прикрывающий тылы арьергард. Все это должно быть обеспечено для защиты колонны. Тем более в условиях войны и, тем паче, выходя из окружения — прорываясь через боевые порядки! Подчеркну: сквозь оборону противника, имеющего не только средства противотанковой борьбы, но и свою собственную полноценную артиллерию и современные танки. Поймать в засаду колонну бронетехники — это же не пьяного в подворотне ночью перестреть?! Тем не менее, когда украинская бронегруппа буквально ввалилась в засаду и её внезапно, разом поглотил огненный мешок, какого либо внятного сопротивления она не оказала.
Первыми встали и тут же жирно зачадили шедшие впереди танки. Остальная бронетехника заметалась по полю. Сметаемые огнем бортовые машины и не думали драпать — водители, обгоняя пехоту, первыми рванули врассыпную. Все смешалось — дым, металл, огонь, земля и люди.
Один из украинских танков, мчась галсами по раскисшей грязи, каким-то чудом вырвался из огненной мясорубки и влетел в граничащий с промзоной частный сектор. А влетев — тут же заглушил моторы и затих.
Настал ход Якова. Вывести свои три танка из засады — нельзя. Во-первых, все ещё высока вероятность выхода из боя и другой бронетехники противника. Во-вторых, в танковом бою накоротке как минимум один из наших танков первый напорется на выстрел в упор. И, в-третьих, просто представьте танковый бой четырех тяжелых машин внутри частного сектора — сколько жилых домов будет разнесено и раздавлено бронёй вместе с попрятавшимися в подвалах людьми? Времени на долгие размышления нет. Пехоты, как таковой, в звене также нет — это же танкисты. Нет и ручных гранатометов. Зато есть группа разведчиков и их отчаянный «замковзвода» Серёга, 30-летний шахтер из Краснодона, готовый зубами рвать врага. Ещё у мужиков есть «Шмели»[8] с термобарическими зарядами, которые прелесть как хороши против укрепленных огневых точек или строений, но совершенно бесполезны против тяжелой бронетехники.
Тем не менее, мужики пошли. Как заявил Серёга: «Ну, не выгоним, так хоть заставим обозначиться». Грубо говоря, пехота шла «вызывать огонь на себя». Быстро обнаружили затаившийся танк и буквально с тридцати метров — через улицу — подряд вколотили под башню с пяток термобарических зарядов. Это надо просто представить себе, как троих перепуганных танкистов, закупоренных в консервной банке брони, вдруг пять раз подряд глушат аналогом 120-мм гаубичного фугаса. Они не выдержали… Взревев форсунками, Т-64 вылетел под орудия засады Якова и сходу выхватил два прямых попадания. Результат соответствующий: детонация боекомплекта с отрывом башни и невозможностью идентифицировать погибший на месте экипаж без анализа ДНК. Это третий танк, уничтоженный звеном «Малыша» — еще две машины были сожжены им в ходе флангового расстрела основной бронегруппы, в лоб напоровшейся на засаду 4-й бригады.
Выжившую в бойне пехоту ВСУ гоняли по промзоне, как зайцев по пролеску — вдумчиво и неторопливо. Один из «воякив» спрятался в будке ж/д переезда. Бежать оттуда было некуда да и незачем. С ним попытались говорить, старались объяснить, что крови никто не хочет — ведь это уже ничего не решало: все украинские пленные максимум через две недели после описываемых событий уже были дома. Но он в ответ истерил, матерился и на мове угрожал всеми карами. От наших бойцов до будки оставалось метров двадцать. Когда в очередной раз с ним попытались заговорить, из будки вслед за проклятиями вылетела граната. После взрыва туда в ответ влетело три. Всё кончилось, не начавшись. Посеченный осколками паспорт гласил, что погибший — выходец из Днепропетровской области. Никаких других документов на нем не нашлось, поэтому определить принадлежность к конкретной части или подразделению на месте не представлялось возможным. Тело выволокли из будки, положили прямо у переезда, накрыли одеялом, и вскоре его забрала похоронная команда. Буквально через несколько дней, вместе с пленными, этот 200-й был передан украинской стороне. Ни имени, ни фамилии никто из военнослужащих батальона не запомнил. Единственно, у всех бойцов осталось недоумение от этой бессмысленной, напрасной смерти.