Когда собрались ехать, обратил внимание на побитый осколками знакомый автомобиль, прошлый раз мы мотались на нем в Сокольники. «Та… попали под танковый выстрел», — говорит офицер управления батальоном: «Обошлось. Лишь машину посекло…». Окопные будни.
Попрощавшись с ребятами «семерки», прибыли в штаб 3-го бтро, по традиции именуемого «Егоровской сотней» — бойцы именно этого подразделения держат, в том числе, и блокпост в Желтом. Согласование заняло буквально пару минут, замкомандира — подполковник с позывным «Багги» — дал «добро», и вот мы уже снова в пути.
Таксист все время травит байки. По дороге к переправе в красках рассказывает нам, как с жарой стали всплывать тела украинских силовиков. Мы не верим, говорим, что если бы что-то подобное происходило, то об этом знали бы все. Он упорствует: мол, нет — плывут по реке, чуть ли не косяками, аки перелетные бревна прям в сине море. Ни грамма сожаления, кстати. Даже частушку спел:
Нельзя сказать, что он шибко обозленный или очерствевший душой парень, просто выжгла война что-то во всех нас по отношению к противнику. Мы еще не знаем, что буквально через час будем практически в упор рассматривать солдат и офицеров 92-й отдельной механизированной бригады ВСУ.
Донец в этом месте красив. С обеих сторон реки раскинулись леса. У перехода зеленая зона обезображена минными полями, траншеями, блиндажами и стрелковыми ячейками. Река лучше скрывает червоточины войны — затопленного понтона не видно. Пешеходная подвесная переправа, которую в шалопайское довоенное время журналисты прозвали «Мост имени Индианы Джонса», взорвана карателями при отступлении. Теперь от нее остались лишь торчащие из воды остатки стальных ферм. Сегодняшняя «дорога жизни» — это одна утлая лодочка, провисающий обесточенный кабель автомобильного парома да мужик из местных, исполняющий ныне функционал ручной тяги. Паромщик за раз таскает пару человек и их сумки. Людей переходит не много — 3–4 человека за час. С собой тащат, в основном, огурцы да помидоры. Коммерсантов среди них практически нет. Разговорились с семьей. Мужчина лет шестидесяти, увидев встречавшую его родню, не смог сдержаться и как-то совсем по-мальчишески разрыдался, обнимая своих. Война разрубила село ровно напополам, по живому — по семьям и судьбам.
Спрашиваю, как, мол, на «той» стороне? Отвечает: «Вот так!» и показывает мне смартфон взрослой внучки с СМС-кой от гауляйтера Москаля: «Ви знаходитесь у зоні АТО. Ваше майно належить державі.» Говорят, что с них теперь еще будут снимать по 8 % всех пополнений счетов мобильной связи — тоже на нужды «АТО». Другой мужик жалуется, что только что на очередном блокпосту киевских силовиков, которых тут напихано по всей оккупированной части села, начали «шмонать» его машину.
— Я ему говорю, что ты там ищешь в той несчастной «Таврии», не видишь, что я крестьянин?! А он мне: «У мене у самого така машина. Я знаю, де в ній шо можна заховати». Ну, говорю, ищи…
В целом, конечно, рассказывают осторожно, слишком много ушей вокруг. Да и у всех родня по обе стороны фронта.
Не успели толком поговорить, раздался звук двигателя, и тут же взлетела команда «Тревога!». Бойцы блокпоста метнулись по местам, мы гуськом ушли за бруствер, а на противоположной стороне появился БТР, обсиженный пехотой, и два офицерских пикапа. С дистанции в сто с небольшим метров отчетливо видна прекрасная экипировка — бронежилеты с разгрузками, каски, новенькое оружие. Все это так контрастирует с разношерстным и откровенно скромным снаряжением наших ополченцев. Бронетранспортер эталонной мишенью застыл на пригорке, пехота даже не почесалась спешиться. Пикапы, словно тачанки, развернулись задами открытых кузовов — там тоже сидели пулеметно-гранатометные расчеты.
Навстречу им, прямо на пристань, вышло двое. Небрежно перекинувший автомат за спину командир блокпоста и представитель комендатуры, вооруженный лишь десантной тельняшкой на широкой, крепкой груди. За их спинами бойцы приникли к тяжелому вооружению. Один из «егоровцев» бесшумной тенью скользнул в пойменный лес с гранатометом в руках. Окинул взглядом мгновенно преобразившихся ополченцев: вот не обломится здесь никому и ни разу, несмотря на сияние новехонькой НАТОвской экипировки, оружие и технику с иголочки.