– Как бы там ни было, все это, несомненно, дело рук Брауна.
– В этом нельзя даже и сомневаться, – вмешался подоспевший к беседовавшим местный судья. – Все доказывает вину этого молодого человека. Не может быть, чтобы он забыл или простил смертельные угрозы, сделанные ему Гитзкотом. Но меня занимает вопрос, кто помог ему совершить убийство? Ведь оскорбленным был один Браун, а больше, кажется, никто не мог пожаловаться на грубость регулятора.
– Вот кому я поистине удивляюсь, так это индейцу, вытащившему труп Гитзкота! Давайте мне какую угодно сумму, а я не стану нырять за мертвецом!
– Да, краснокожий – молодец! Не будь его, мы так и не узнали бы, кто стал жертвой убийства. Разве мы могли бы подозревать, что кому-то понадобится убивать Гитзкота?
– Не соверши своего геройского поступка Ассовум, – сказал судья, – я был бы в состоянии заподозрить его в сообществе с Брауном, так как они закадычные друзья, их и водой не разольешь. Теперь же ясно, что Ассовум ни при чем в этом деле. Если бы он был соучастником в деле убийства, то, конечно, не стал бы нырять и вытаскивать труп. Таким образом ведь он оказал бы медвежью услугу своему другу, вытаскивая тело Гитзкота и тем прямо обличая его и себя.
– А вы не знаете, выбрали ли регуляторы себе другого командира?
– Они хотели собраться для этого еще на прошлой неделе у фермера Бурта, но отложили собрание еще на несколько дней, так как поговаривают, что найдены какие-то новые доказательства.
– Теперь с достоверностью утверждают, что будто убийцы ограбили несчастного Гитзкота.
– Мне действительно рассказывали, – подтвердил Кук, как звали человека, лежавшего у постели, – что у Гитзкота была при себе изрядная сумма денег.
– Я сам видел и знаю, что он носил свои деньги всегда при себе в красном сафьяновом бумажнике, который прятал в карман своей охотничьей кожаной блузы. Этого бумажника на теле не нашли, следовательно, его украли убийцы.
– Я поклянусь, джентльмены чем угодно, – возразил судья, – что Браун не являлся участником грабежа и не мог участвовать в подобном воровском деле, так как он честный и вполне порядочный малый. Удивляюсь только, зачем это ему, такому храброму и ловкому человеку, понадобился помощник, чтобы отделаться от этого хвастуна Гитзкота?
– Теперь, джентльмены, – сказал, помолчав, судья, – пора перейти к нашим текущим делам. Два часа уже пробило. Начнем с выборов секретаря. Я подаю голос за Кука. Согласны, господа? Так по рукам. Кук, ведь вы умеете писать?
– Да, конечно, имя-то свое подписать сумею, но дело в том, что я не записан кандидатом, – следовательно, о выборе меня и речи быть не может.
– В таком случае я предлагаю Гукера, Смита или Мура… Что? Вы отказываетесь? Неужели, черт вас подери, ни один из вас не умеет писать?
– Вон у входа немец Геккер, он страсть какой ученый! – сказал Робин, указывая кончиком своего смычка на дверь.
– Геккер, подите сюда! – закричал судья. – Располагаете ли вы свободным часом, чтобы составить список избирателей?
– О, конечно! Даже двумя или тремя, если вам это требуется. Мне только к сумеркам необходимо освободиться, чтобы быть у соленых болот, на склоне горы. Мне достаточно уйти отсюда в пять часов, чтобы вовремя прийти на место.
– Так ставьте свое оружие в угол и принимайтесь за дело. Ваша винтовка заряжена, Геккер?
– Конечно! Неужели вы думаете, что я стал бы таскать на плече ненужную пустую камышовку?
– Я этого не думаю, но осторожность в обращении с заряженным огнестрельным оружием не бывает излишней.
Геккер, молодой блондин, подобно большинству своих соотечественников, с открытой румяной физиономией, жил на средства, доставляемые ему охотой. Вынув из-за пояса широкий нож, мешавший ему усесться поудобнее, он положил его на стол возле себя.
– Теперь, господа, – обратился он к окружающим, – нельзя ли уговорить Робина и Кука прекратить их дьявольский концерт? Он, как видите, даже собак выводит из себя.
– Думаю, что это нам едва ли удастся, – рассмеялся Смит, – они убеждены, что оба прекрасные музыканты и доставляют нам несравненное удовольствие своей чудной игрой. А, вот и Вельс! Зачем только он притащился сюда в день выборов? Мне всегда казалось, что они его нисколько не интересуют.
– Всем известно, что он предпочитает им более практичное занятие – убивать волков, – возразил судья. – Мы должны быть вам за это очень благодарны, Вельс, тем более что эти проклятые звери приносят нашей стране немало вреда.